– Заяц, расскажи, что ты увидел, какие у меня повороты в судьбе?
– Ты действительно хочешь этого, – заговорческим голосом сказал Сергей, разыгрывая Наталью.
– Эй. Хватит меня пугать.
– Да не пугаю я, – сказал он спокойным голосом, думая о том, что действительно мог ее напугать – извини. А ты чего, и правда напугалась?
– Немного. Напугаешься тут, вообще до усрачки можно напугаться.
– Наташ, все будет, как будет. Понимаешь, я не могу менять происходящее. И ты не сможешь, никто не сможет.
– Даже она?
– Вот этого я не знаю. Пока не знаю, – сказал он и подумал, как мало он знает.
– Ну все же, что ты увидел?
– Давай так, я не увидел ничего плохого, точнее из ряда вон.
– Давай так, ты мне расскажешь, но когда сам будешь готов, только обязательно расскажи.
– Хорошо, – сказал он, улыбнулся и послал поцелуй, чмокнув воздух. Она чмокнула в ответ.
– А от чего я должна была охренеть? От этого? – не могла она угомониться.
– Андрей, термит. У него целая череда несчастий. Представляешь, у него отец прям скоро умрет, потом мать, следом. У отца рак или что-то такое, а мать от ковида.
– Аааа, блин. И как … – она не знала, что спросить. Всем своим видом она показывала, что сильно поражена и подавлена такой новостью. С Термитом они почти дружны и он не был чужим.
– Да. И самое поганое, что ничего нельзя изменить. Я с ней разговаривал, спрашивал. Нет говорит. Ни сделать ничего нельзя, ни сказать, ни изменить. Хрен знает, как так, но вот так. Знаешь, я уж думал, успокаивал себя, что до всего этого я же не знал ничего и не видел, поэтому как будто ничего и не видел. Но сука, так не работает, я видел, – Сергей завел себя и был в отчаянии.
Повисла тишина, они сидели и каждый думал о происходящем. Сергей думал и о том, что увидел в жизни Натальи. Ее мать болела, уже давно она была на гемодиализе. Сопутствующие осложнения и болячки постоянно загоняли ее в больницу, но она каждый раз возвращалась домой, что очень радовало всех родных, а особенно Наталью. Он увидел смерть ее матери, но когда это произойдет было непонятно, он не ориентировался во времени, но знал, что это будет нескоро.
Наталья нарушила тишину:
– Ну отец понятно, если у него рак, то, наверное, ничего не сделать, а мать? Если у нее ковид, наверное, можно помочь?
– Нет. Ничего нельзя сделать. Аааааа. Совсем забыл, она трогать может – сказал он, а у самого аж мурашки побежали по всему телу.
– Как трогать? Она тебя трогала?
– Да. Я почувствовал её касание. Она может касаться, и хрен знает, чего она еще может. Я думаю, мне кажется, да кого я обманываю, я уверен, что она всемогущая.
Они опять замолчали. Потрясение было у обоих.
– Ты, говорит, тоже всему научишься. Хм, – хмыкнул он и подняв глаза смотрел на жену.
– Это хорошо, – ответила она слегка зевнув. – А кого ты еще видел?
– Да в общем никого и ничего особенного. Так. Обычное дело. Мне все покоя не дает мысль, что ничего нельзя изменить.
– Да. Тяжело это всё.
– Слушай,