Ночью насыпало дюйма два снега, но какой-то парень на зимнем скейте все же пытается отрабатывать соскок со ступеньки. Его приятель снимает исполнение трюка камерой мобильника. Этих ребят я видел в школе, но они не из моего класса. Я в некотором роде антискейтер: хожу на продвинутые курсы по всем предметам и получаю в среднем 3,98. Разумеется, в компании скейтеров это делает меня чудаком, так же как в глазах приличных людей моя манера одеваться и любовь к катанию на скейте превращают меня в оригинала.
Паренек, исполняющий трюк, приземляется на задницу.
– Я выложу это на YouTube, братан, – говорит его приятель.
Я объезжаю стороной скейт-парк и качу по городу на единственную в нем улицу, которая загибается по спирали панцирем улитки. В самом центре находится пряничный домик. Наверное, такие особнячки называют викторианскими. Он выкрашен в фиолетовый цвет, с одного бока к стене пристроена башенка. Вероятно, именно это заставило меня остановиться перед ним в первый раз: у кого, блин, есть башенка на доме, кроме диснеевской принцессы Рапунцель? Но в этой башенке живет девочка лет десяти или одиннадцати, у нее есть брат вполовину моложе ее. Их мама ездит на зеленом минивэне «тойота», а отец, наверное, врач – я два раза видел его возвращавшимся с работы в белом халате.
В последнее время я часто здесь бываю. Обычно присаживаюсь на корточки перед эркером. Оттуда мне почти все видно: стол, за которым дети делают уроки; кухня, где мать готовит ужин. Иногда она приоткрывает окно, и я почти ощущаю вкус того, что они едят.
Однако сегодня в доме никого. Это придает мне храбрости. Хотя день в разгаре и по улице то и дело проезжают машины, я захожу за дом и сажусь на качели, подвешенные на цепочках, закручиваюсь, а потом отрываю ноги от земли и кручусь в обратном направлении, хоть я уже великоват для таких забав. После этого подхожу к заднему крыльцу дома и дергаю ручку двери.
Она открывается.
Что-то не так. Это мне ясно. Но я все равно захожу внутрь.
Снимаю кроссовки, как воспитанный мальчик, оставляю их на коврике в прихожей и крадусь на кухню. В раковине стоят плошки, из которых ели хлопья. Открываю холодильник, внутри – стопка дорогих пластиковых контейнеров. Остатки лазаньи.
Беру в руки банку арахисового масла и нюхаю ее содержимое. Мне кажется или оно пахнет лучше того, что мы едим дома?
Я засовываю в банку палец и пробую масло на вкус. Потом со стучащим сердцем несу ее к столу, достаю вдобавок клубничный джем. Беру два куска хлеба от лежащего на столе батона и роюсь в ящике. Мне нужен нож. Вот и он. Я спокойно делаю себе сэндвич, как будто всю жизнь ничем другим не занимался, причем именно здесь, на этой кухне.
В