К этому моменту была вызвана полиция по подозрению в насилии над ребенком.
Пришлось минут пятнадцать объяснять полицейским, что мой сын аутист и я не пыталась нанести ему увечье, а хотела лишь успокоить.
С тех пор я не раз задумывалась, что случилось бы, если бы Джейкоба на улице остановили полицейские, например, когда он один в воскресенье едет на велосипеде к Джесс? Как и другие родители детей-аутистов, я последовала советам интернет-форумов: в бумажнике Джейкоба лежит карточка, в которой говорится, что он аутист, и это должно объяснить служителю порядка поведение Джейкоба: скрытые аффекты, неспособность смотреть в глаза, даже реакцию «бей или беги» – все это признаки синдрома Аспергера. И тем не менее я не раз с тревогой размышляла, что произойдет, если полиция столкнется с парнем ростом шесть футов и весом сто восемьдесят пять фунтов, который явно не контролирует свои действия и при этом запускает руку в задний карман брюк? Дождутся ли они, пока он достанет свое удостоверение личности, или выстрел прозвучит раньше?
Отчасти из-за этого Джейкобу запрещено садиться за руль. Он выучил правила дорожного движения в пятнадцать лет, и я не сомневаюсь, что он будет выполнять их так, будто от этого зависит его жизнь. Но вдруг его прижмет к тротуару дорожный патруль? «Вы в курсе, что делали?» – спросит полицейский. «Вел машину», – ответит Джейкоб. И его тут же возьмут на заметку как «умника», хотя на самом деле он просто ответил на вопрос буквально.
Если полицейский поинтересуется, проезжал ли Джейкоб на красный свет, тот ответит «да», даже если это случилось полгода назад, когда этого дорожного инспектора нигде и поблизости не было.
Я воздерживаюсь от того, чтобы спрашивать сына, не выглядит ли мой зад слишком толстым в каких-нибудь джинсах, ведь он скажет правду. Полицейский же, не зная этой особенности Джейкоба, не сможет верно оценить правдивость его ответа.
Но в любом случае маловероятно, что его остановят, когда он едет на велосипеде по городу, разве что от жалости, ведь на улице такой холод.
Я уже давно перестала спрашивать Джейкоба, не хочет ли он, чтобы я его подвезла. Температура воздуха значит для него гораздо меньше, чем независимость.
Притащив корзину с выстиранным бельем в комнату Джейкоба, я кладу его сложенную одежду на кровать. Когда он вернется домой из школы, сам разложит ее, расправив воротнички и рассортировав трусы по рисункам (полосатые, однотонные, в горошек). На его столе стоит перевернутый аквариум, а под ним – подогреватель для кофейной чашки, тарелочка из фольги и тюбик моей помады. Со вздохом я приподнимаю камеру для «обкуривания» отпечатков пальцев и забираю свою помаду, очень осторожно, чтобы не сдвинуть с мест остальные вещи, установленные идеально ровно.
В