Не говорите Альфреду. Нэнси Митфорд

потирая руки. Комната была маленькая, темная и уродливая – старый кабинет в усадьбе Алконли в миниатюре. Она имела тот же самый запах дровяного камина и сигарет «Вирджиния» и была наполнена, как и кабинет, многочисленными безделушками, большинство из которых мой дядя смастерил много лет назад и которые, как предполагалось, сделают его неимоверно богатым. Здесь были пепельница из Алконли, зажигалки из Алконли, стеллаж для грампластинок из Алконли и ловушка для мух, выпиленная лобзиком в форме швейцарского шале. Эти безделушки вызывали в памяти мое детство и долгие вечера в Алконли с дядей Мэттью, слушающим свои любимые пластинки. Я со вздохом подумала, насколько легче приходилось в те дни родителям и опекунам – ни тебе Тедди-боев, ни бородатых битников, ни модных тусовщиков из Челси, ни светских львиц из богатых наследниц или, во всяком случае, не столь публичных. Хорошими маленькими детками были мы, похоже, если оглянуться назад.

      Чайный стол был уже накрыт – серебряные блюда с лепешками и фруктовыми кексами, а также вазочка с джемом. В «Конюшне» вы могли рассчитывать на хороший чай. Я взяла «Дейли пост» и наткнулась на парижскую страницу Эймиаса Мокбара. Провинциалы вроде меня поддерживают связь с модной и интеллектуальной Европой в лице ее последнего оплота цивилизованного досуга благодаря стараниям этого самого мистера Мокбара, который четыре раза в неделю подробно излагает подноготную парижских жизней, романов и скандалов. Это идеальное чтиво для домохозяйки, имеющей возможность наслаждаться данным бытописанием без необходимости самой сталкиваться с человеческими ужасами, там описываемыми. Она откладывает газету, более удовлетворенная, чем когда-либо. Сегодня, однако, эта страница была довольно скучной, состоявшей из домыслов на тему назначения нового английского посла в Париже. Нынешний посол, сэр Льюис Леон, похоже, должен был выйти в отставку после необычайно долгого представительства. Мокбар всегда изображал его как дипломатическое бедствие – слишком блестящего, светского и слишком-слишком профранцузского. Полагали, что его красивая жена завела чересчур много друзей в Париже. Читая между строк, человек понимал, что Мокбара среди них не было. Теперь, когда чета Леон покидала Париж, репортера обуяла необъяснимая нежность к ним. Вероятно, он берег свои боеприпасы для нового сэра Некто, которого доверительно именовал преемником сэра Льюиса.

      Я услышала, как такси приближается к «Конюшне». Оно остановилось, дверца хлопнула, звякнул счетчик. Мой дядя, погремев монетами, вытащил из кармана несколько полукрон. Пэйн поблагодарил его и отъехал. Я пошла встретить дядю Мэттью, который медленно поднимался по ступеням.

      – Как поживаешь, мое дорогое дитя?

      Было приятно услышать «мое дорогое дитя». Я так привыкла ощущать себя матерью – бедной, покинутой, как было сегодня, оставленной есть свой ланч в полном одиночестве. Дядя Мэттью отправился в маленькую кухню, чтобы поставить чайник, приговаривая: «Пэйн все приготовил, осталось лишь заварить чай», а я посмотрела на себя