Вильда спросила горячего шоколаду. Баст сидел напротив, пил кофе и раскуривал сигару. Рюмка коньяка, стоявшая перед ним, осталась нетронутой.
– Вильда, – начал Баст, становясь серьезным, и фрау Шаунбург неожиданно поняла, что вся эта лыжная прогулка была задумана с одной только целью: поговорить с ней о чем-то чрезвычайно важном.
– Обстоятельства принуждают меня на некоторое время покинуть Германию.
– Что значит покинуть? – тихо спросила Вильда, зная как минимум полдюжины людей, которых «обстоятельства» уже принудили покинуть Германию. Конечно, Себастиан фон Шаунбург не социал-демократ, как Людо Ройф. Разумеется, он чистокровный баварский дворянин, а не еврей, как Карл Берг. Однако, насколько ей было известно от ее собственного дяди Франца фон Эппа – человека, не склонного к пустой болтовне, – в свое время Баст был близок к Герману Эрхардту, год назад бежавшему в Австрию, да и Рёма он, кажется, знал лично. Так что фраза, произнесенная сейчас Бастом, могла означать разное.
– Не то, что ты подумала, – покачал он головой. – Ты никогда не спрашивала меня, Ви, где я работаю и чем занимаюсь, – продолжил он, глядя ей прямо в глаза. – Должен сказать, я тебе за это благодарен, потому что мы живем в такое время, когда есть вещи, о которых нельзя рассказать даже жене.
– Ты…
– Я работаю для Германии, – ответил он на вопрос, которого не дал ей задать, и уточнил, чтобы не оставалось место сомнениям: – Я предан фюреру и партии, членом которой являюсь. Но у каждого свой путь служения, и то, чем занимаюсь я, весьма важно и крайне секретно.
– Это опасно? – спросила Вильда, начиная догадываться, о чем они говорят.
– Я написал завещание, – вместо прямого ответа сказал Баст, – и отдал все необходимые распоряжения. Если со мной что-нибудь случится, ты ни в чем не будешь нуждаться.
– А…
Но Баст вел свою линию, и сбить его с мысли было невозможно.
– Если ты вдруг забеременела сегодня, то мне бы хотелось, чтобы девочку звали Брунгильда, а мальчика – Конрад.
– Когда ты уезжаешь? – спрашивать о чем-либо другом, судя по всему, было бессмысленно.
– Сегодня, – он поднял наконец рюмку, понюхал и выпил коньяк.
– Куда ты едешь, – она не знала, радоваться ли случившемуся или плакать. – Или это тоже секрет?
– Нет, это не секрет, – Баст вернул рюмку на стол. – Я еду в Амстердам.
Баст сел за руль. В принципе, можно было ехать: мотор уже прогрелся, да и причин задерживаться не было. Однако он медлил, смотрел вполоборота на вышедшую проводить его Вильду. «Она красива», – все время их знакомства он пытался убедить себя, что эта зеленоглазая