Она попыталась закричать. Ничто не стоило потери себя. Горло не сработало, но её порыв не остался невознаграждённым. Она, наконец, осознала себя. Она сидела в седьмом ряду и смотрела в затылок Аугусто. У него были жидкие неопределённого цвета волосы, жидкая серость в свете луча кинопроектора. Чуть забудешься и ты окажешься в его сознании, глядя на экран, пытаясь чужими фантазиями заполнить собственную пустоту.
«Хулия», – сказала она самой себе, – «меня зовут Хулия Габриэль Торрес. Мне шестнадцать лет. У меня каштановые волосы и идиотская причёска под 80-е. Я очень худая и невысокая, потому все считают, что мне четырнадцать. Я классная и красивая, все так говорят. Я не хочу тут находиться, мне страшно». Она вцепилась в спинку сиденья впереди себя. Бледные тонкие пальцы. Она попыталась сосредоточиться на них, преодолеть давление, под которым она очутилась. Она ощущала сопротивление, будто язычок нежелающего открываться замка. И вдруг что-то бесшумно щёлкнуло. Текст сменился, она оказалась в ином временном периоде.
Она не давала тексту зазвучать в своей голове, чтобы не поддаться его очарования. Она знала, что сейчас Аугусто увидит на экране: граффити с надписью «Ува в красном». Он жадно досмотрит фильм до конца и выйдет потрясённый, пойдёт бродить по городу, бережно перебирая собственные воспоминания, не в силах понять, что было правдой, а что нет. Он заснёт на ступенях церкви, так и не дойдя до дома, будет видеть во сне какие-то безбрежные луга, и проснётся только утром, позабыв в каком кинотеатре он был, так и не сможет его найти и понять, как назывался фильм, который он видел. Но он найдёт кинотеатр, где показывают фильм «В красном», с которого он продолжит свою горькую эпопею.
Хулия уставилась на экран. Она повторяла себе своё имя, чтобы не забыться, не оказаться в сознании Аугусто. Его сознание было разрушено, и она понимала, что тонкая грань, прозрачней паутинки отделяет его от безумия. Но если надпись будет, это будет означать, что данный рассказ не о безумце Аугусто, что слова, которые гонят его искать совпадения, в самом деле есть и что-то значат для него. Надпись была. Фильм был чёрно-белый, но воображение Хулии сделало эту надпись на углу кирпичного дома тёмно-коричневой, почти бордовой. Она почувствовала эмоциональный толчок, когда Аугусто приподнялся над сиденьем, вчитываясь в надпись, которая его потрясла. В это мгновение Хулия осознала, что текст создаёт Аугусто, каким бы образом это ни происходило. Его латентное безумие делало Аугусто столь сильным, что он втягивал в своё мироощущение, в собственную голову. И если подчиниться ему, ты окажешься в голове безумца, ты сам сойдёшь с ума.
Хулия чувствовала как сиденья, которые нельзя было откинуть, бьют ей по обратной стороне коленей, пока она пробиралась к выходу. Она пыталась