– Лотерею ты выиграл, – констатирую, хотя даю зуб на отсечение, что это не так.
– Результаты только через месяц, Манюнь, но ты же знаешь, я любимец фортуны, так что не упусти свой шанс.
Любимец фортуны все это время стоит перед зеркалом и никак не может справиться со своим галстуком.
– Ты куда?
Все же подхожу к этому страдальцу с кривыми ручками и в два счета управляюсь с этим трезубцем Посейдона.
– С Женьком на встречу, собираемся обсудить с ним бизнес-план мастерской. Его отец готов выделить финансы, если мы предоставим четкий план и смету, так что дел невпроворот, Маня.
Друг, как обычно, полон нездорового энтузиазма и бурно плещущей энергии. И плевать на весь остальной окружающий мир. Владислав, или Слава, как он предпочитает, чтобы его называли, мой лучший друг с самого детства. Сколько себя помню, он всегда был рядом. Наши родители жили на одной лестничной площадке, и мы, как погодки, ходили в один садик, затем в одну школу, даже университет окончили вместе. Дружба наша была предрешена еще в момент нашего рождения. Так что крест этот мы несли с собой до сих пор.
– Так, что это за круги под глазами? Ты снова поздно легла? Опять романы читала?
Обращает на меня внимание, а я не рада. Не хочу сейчас это обсуждать. Легла я поздно, но совсем не из-за книг.
– Завтра у нас встреча выпускников, ты же не собираешься там побитой собакой появиться? Главная красотка школы и знаменитый сердцеед должны покорить наш одиннадцатый «Б», так что давай, приводи себя в порядок.
Я мрачнею на глазах. Предстоящая встреча меня как раз и угнетает.
– Я не пойду.
Еще ночью, лежа в постели вся зареванная, принимаю это жесткое решение. Не доставлю удовольствия нашей школе насмехаться над собой.
– С чего это? – фыркает, не воспринимая мои слова всерьез.
– И кем я там появлюсь? Тридцатилетней неудачницей, без мужа и детей? Ничего не добившейся теткой?
– Ты красотка, – уверяет меня он.
И я теряю почву под ногами. Знаю. Это ложь.
– Меня уволили.
Все же признаюсь. Стыд опаляет мои щёки. На лице отчетливо проступает румянец.
– Так, – садится передо мной друг, – отставить слёзы, ну-ка, давай рассказывай, все же хорошо было.
Жму с силой губы. Ни слезинки не желаю больше проронить по бывшему начальству.
– Я не соответствую требованиям Компании, – к концу голос все же дрожит, ничего не могу с этим поделать.
– Каким это? Ты лучшая в отделе, я же тебя знаю.
Ладонями закрываю лицо. Всхлипываю.
– Ага, – киваю, – лучшая из принеси-подай, вот только рожей не вышла.
Слава хватает меня за плечи и поднимает, разворачивает в сторону зеркала. Почти тыкает меня в гладкую поверхность.
– Где ты здесь уродину увидела, а? Ты – главная красавица на потоке… Была.
Добавляет в конце, когда и сам видит мое отражение в зеркале. Словно и сам впервые замечает. Затем вместе со мной оглядывает мое тело. Открывает рот. Закрывает. Снова открывает. Не знает, что сказать.
– Нет, ну, в целом, – руками рисует в воздухе силуэт, – ты слегка поправилась после развода, волосы бы у стилиста поправить, подкраситься бы, подбородок, опять же…
– Не продолжай, – сажусь на пол.
Реву. Не сдерживаюсь.
– Ещё и разведенка-а-а, – навзрыд практически кричу, – у-у-у, ты посмотри, посмотри на это.
Беру его руку и кладу себе на талию.
– Наела себе бока, жир один уже торчит, – безумными глазами смотрю в зеркало, – а волосы? Они же сухие, смотри, смотреть страшно.
Волосы у меня всегда были светлые, но в погоне за модой, в кого я только не перекрашивалась. И в роковую брюнетку, и хитрую рыжуху. И вот он – результат. Волосы, словно солома, разного оттенка, на концах практически чёрные.
– Ну, – даже друг не знает, что сказать, – слушай, давай я отменю встречу, сходим в салон красоты…
Не даю ему договорить.
– Все, плевать, – поднимаю подбородок высоко вверх, поворачиваю голову то влево, то вправо, бью себя по щекам и показываю отражению свой язык, – схожу в салон красоты, наведу марафет, надену утягивающее белье и я – снова красотка.
Втягиваю живот. Благо, сильно этого делать не приходится. Но воздуха катастрофически не хватает. И я судорожно вдыхаю в себя кислород, а вот пресс больше не держит мои телеса.
– Красотка же? – грозно хмурю брови, смотря на друга.
Тот улыбается, хлопает громко в ладоши и кивает, как болванчик.
– Сногсшибательная, – одну ладонь зажимает в кулаке и потрясает в воздухе, – и чтоб не теряла мне завтра этот настрой, кто мне будет тогда