Он двигался уверенной походкой к своему столу, не глядя по сторонам. Высокий брюнет в строгом костюме, на вид лет тридцати. Его греческий профиль волновал воображение. Прямой нос и высокие скулы. Да, и правда красив. Длинные пальцы держали коричневый кожаный блокнот, который он небрежно кинул на кафедру, затем повернулся к нам. Облокотившись на стол, мужчина обвел аудиторию внимательным взглядом:
– С сегодняшнего дня я ваш новый преподаватель анатомии, зовут меня Максим Анатольевич, – сделал он небольшую паузу, а затем продолжил: – Принцип успешного обучения у меня простой: одну лекцию я даю вам материал, на следующей лекции – спрашиваю. Кто окажется не готов или готов недостаточно – отправляется на пересдачу. Поблажек не делаю. На слезы не реагирую.
Его тон был холодным и равнодушным, а взгляд остановился на группе девушек. Казалось, он видит всех насквозь, и от этого у меня побежали мурашки по коже. Такого разжалобить и выпросить оценку повыше не получится никоим образом.
Я посмотрела на старосту. Она сидела в стайке таких же перепуганных девчонок и нервно теребила край тетрадки. Вот уж кому теперь придется тяжело. Получать оценки обычным способом у нее вряд ли получится. В этом уверил Иру тон нового преподавателя, судя по ее побледневшему виду. Что ж, я не против такой политики.
Мужчина прошел за кафедру, и лекция началась. Оказалось действительно интересно: он умело увлекал повествованием так, что даже вечно сидящие в телефонах парни отодвинули их на край, и пусть не записывали, но точно внимательно слушали. Когда раздался звонок, Максим Анатольевич еще раз напомнил, что завтра будет спрашивать пройденную тему, и на мгновенье остановил взгляд на мне, ноздри его расширились и в глазах засверкали молнии. Не успела я опомниться, как он отвернулся и вышел из аудитории.
По коже пробежала волна дрожи. Вика сидела с открытым ртом все то время, что я собирала сумку. Пришлось окликнуть пару раз, и только после третьего она очнулась:
– Нет, ну ты видела? Ничего себе, у меня нет слов.
Да, действительно хорошо ее шарахнуло, если у нее закончились слова.
– Да, я понимаю, о чем ты, но тебе не показалось, что он какой-то странный? – прошептала я.
– Странный? Нет, не показалось, но если ты имеешь в виду – сногсшибательный, крутой, сексуальный… То да. Ох, кажется, я пропала. – Вика театрально вздохнула и принялась собирать вещи.
Дальнейший день прошел как в тумане. Практика в терапии только на словах казалась легкой, на деле же ноги к концу дня гудели, а руки тряслись от усталости. Уже собираясь домой, мы с Викой переодевались в ординаторской. За окном потемнело и падал снег. Хотелось есть, в душ и спать. И как можно быстрее. Но помня слова нового преподавателя, я понимала, что данная роскошь откладывалась на неопределенное время.
Вика упала на диван и, закатывая глаза, пробормотала:
– Уф, как я устала. Боже, до чего хочется есть,