– Ох, сыночек, сыночек. А чего ж они вообще боятся открыться? Раз они такие сильные, чего ж они нас боятся? Что мы можем им сделать?
– Они за нас боятся, да и за себя. Боятся быть втянутыми в наши земные разборки. И не дай бог, их оружие случайно попадется кому-то из землян в руки. Уж очень велико будет искушение его применить. Это все равно, чтобы сейчас у каких-нибудь террористов в руках оказалась атомная бомба.
– Не дай бог!
– Вот видишь. Мы еще не доросли для сотрудничества с ними, мама. Мы можем оказаться их колонией, одной из туристических достопримечательностей. К нам будут летать, как у нас сейчас летают в какие-то глухие районы, где специально для богатеньких туристов созданы поселения, где люди ведут старинный образ жизни. А на наши войнушки будут смотреть, как мы смотрим на представления, где сотни людей машут мечами для потехи зрителей.
«Да и далеко очень. Овчинка выделки не стоит. Что мы им можем дать? А затраты, чтобы прилететь сюда колоссальные», – уже про себя подумал Андрей.
Ночь мягко опустилась на землю.
– Ну, все ма, мне надо идти, – необходимые слова были произнесены.
– Надо, так надо, – через паузу ответила мать. – Опять мне придется к тебе на могилку ходить?
– Какую могилку?
– Твою. Как пришло сообщение о твоей гибели, так через неделю сюда привезли гроб закрытый. Сказали, что твой. Но открывать не разрешили. Так и похоронили, с салютом.
– Да… хотел бы я знать, что они в том цинке похоронили.
– Не расстраивайся, сынок. Если кого похоронили, а человек на самом деле жив, то будет он жить еще долго!
– До встречи, Ворон.
Тихо скрипнула калитка. И вновь над ним крупные яркие звезды, висящие в безмолвной тишине. Нет, не в безмолвной. В ночном воздухе, всё нарастая, звучало:
Вот новый поворот и мотор ревет,
Что он нам несет – пропасть или взлет…
Хорошо поддатый голос горланил, пытаясь, очевидно, показать, как этот самый «мотор ревет». И «ревело» это около дома Ивана Охрименко – мужа Люськи Коваленко, вернее сейчас Охрименко. Ноги сами понесли Кедрова туда.
Они стояли у открытой железной калитки. Иван, двумя руками опершись на ворота, словно пытаясь их снести, упоенно горланил:
И пугаться нет причины, если вы еще мужчины,
Если вы кое в чем еще сильны…
Рядом стояла Люда, пытаясь оторвать мужа от ворот и втолкнуть во двор.
– Да пошли же домой, горе окаянное! Перед людьми стыдно, – донеслось до Андрея. – Ох, горе. Это же надо так нализаться в гостях.
Высокий полноватый мужчина что-то промычал, затем, притянув к себе свою жену, вновь заорал-запел:
И пугаться нет причины, если вы еще мужчины,
Если вы кое в чем еще сильны…
– А я еще кое в чем силен!
Андрей и сам не знал, что его заставило выйти из темноты на освещенный фонарем пятачок около ворот дома.
– Андрей, ты?! Живой? – лицо молодой женщины смяло испугом.
Взгляд Кедрова невольно сфокусировался на