Это несчислимое мгновение пришествия-возвращения – подлинный исток сознания, и оно доступно только просветленному или, скажем точнее, необычайно чувствительному духу. В китайской стратегии этот момент принято называть «импульсом» событий (ему иногда даются определения «небесный», «сокровенный», «глубокий» и т. д.). В любой момент времени более чувствительное сознание способно упредить сознание менее чувствительное. И это тоже – причина любви китайцев к предупредительному поведению в «китайских церемониях».
Конечно, глубина и поверхность жизненного потока вовлечены в бытийный круговорот Пути: они предполагают и замещают друг друга, подобно внутренней и внешней сторонам ленты Мёбиуса. Явленные «формы», или диспозиции, войска созидают его невидимый стратегический потенциал, а последний реализуется в мгновенном сокрушительном ударе. Это двухступенчатое развитие стратегического действия воспроизводит традиционный путь духовной практики: отрицание видимых метаморфоз ради покоя и отрицание покоя ради предельной конкретности «живой жизни». Китайская стратегия есть именно «путь к очевидности». И этот путь должен быть проделан реально, то есть в духовном опыте.
Знание метаморфоз, метаморфозы знания
В отличие от европейских теоретиков войны Сунь-цзы ни в малейшей степени не надеется на удачу или случай, не верит в «милость фортуны» и не находит удовольствия в сопутствующей такой вере чувственной экзальтации. К так называемой романтике войны он относится с искренним презрением, его не трогают фантазии о героической смерти. Он ищет стратегию без риска и делает ставку на знание войны. Надежность и эффективность этого знания, в его представлении, определены мерой его детализации подобно тому, как чувствование бесконечно малых интервалов времени обеспечивает правильное действие в тактическом плане.
Отсюда проистекает одна из самых примечательных особенностей концепции стратегии у Сунь-цзы: стремление обеспечить победу уже на стадии составления стратегических планов военной кампании и, соответственно, прежде всего, парализовать волю противника к борьбе или вселить в него иллюзии относительно хода военной кампании. Одним словом, война для Сунь-цзы начинается задолго до того, как она приобретает материальную форму и, более того, даже исход войны предопределен до ее начала. Мудрый стратег вступает в боевое соприкосновение, лишь когда он твердо знает, что добьется успеха: таково