Вторая причина, по которой осязание на самом деле остается частью музейного опыта, менее очевидна и обусловлена особенностями нашего восприятия, которое мультисенсорно по своей природе. Запрет на прикосновения не мешает посетителям задействовать сразу несколько органов чувств при осмотре музея. Даже когда мы вынуждены держаться поодаль от картины или скульптуры, – то есть вроде бы имеем возможность воспринимать объект только визуально – наш мозг выстраивает модель рассматриваемого объекта, не ограниченную лишь одной модальностью. Это происходит потому, что человек воспринимает мир комплексно, связывая воедино информацию, поступающую от разных чувственных стимулов, с движениями тела. Наш мозг постоянно обрабатывает сенсорную и двигательную информацию, формируя из нее картину окружающей действительности. Как утверждает интегративная теория оптимального мультисенсорного восприятия, при создании этой картины вклад каждого сообщения оценивается в соответствии с его надежностью[96]. Таким образом, мы можем воссоздать прикосновение с помощью зрения или слуха, а наше тело предчувствует тактильные ощущения, когда мы оказываемся рядом с объектом, который хотим потрогать. Мы можем испытывать вестибулярные ощущения или чувствовать сенсорно-моторные импульсы просто глядя на подвижные произведения искусства (или даже на произведения, которые изображают движение). Кроме того, как уже было сказано выше, в музее мы постоянно испытываем и другие телесные ощущения.
Если расширить понятие прикосновения, включив в него телесные ощущения и мультисенсорное восприятие, можно выдвинуть две гипотезы.
Во-первых, хотя музей ограничивает тактильное восприятие, это не отменяет других способов телесного взаимодействия с искусством.
Во-вторых, если бы нам разрешили трогать объекты, не факт, что восприятие стало бы более точным. В этой главе мы рассмотрим оба этих предположения, а также обсудим, что в таком контексте представляет собой музейный опыт незрячих людей.