– Мне нужны твои люди, трибун, – сказал префект. – Нам надо ударить вслед Такфаринасу и отбить у него обоз. Немедленно!
Некоторое время Требий внимательно смотрел на префекта из-под тяжёлых морщинистых век.
– Мои люди не спали две ночи, – наконец сказал он. – Мои люди не ели со вчерашнего вечера… Но и это было бы ещё ничего. Но мои кони… Они загнаны до предела. Я боюсь, что к завтрашнему утру я не досчитаюсь, по крайней мере, половины своих коней… У тебя нет, случайно, свежих коней, префект?
Гай Корнелий Рет нервно дёрнул щекой.
– У меня нет коней! – резко сказал он. – Кони есть у Такфаринаса. Много коней. Их можно отбить.
– Для этого их надо, по крайней мере, догнать, префект, – всё тем же усталым размеренным голосом сказал трибун. – Боюсь, нам это не под силу.
– Ладно! – вскочил Гай Корнелий Рет. – Обойдёмся!.. Объявляй тревогу! – приказал он стоявшему тут же, в дверях, Секунду Руфу. – Всех – к южным воротам! Всех! До последнего человека! Немедленно!.. – он бросился вон из комнаты. – Э́втик! Седлай коня!.. Ви́талис! Где мой торакс?!..
– Стой! Ты куда?! – поймал Саксум за плечо бегущего со всех ног от казармы Ашера.
– Туда! – мотнул головой Ашер. – Тревога! Общее построение! С боевой выкладкой! – он, тяжело дыша, смотрел на брата, щёки его горели, на лбу выступили капли пота.
– Ничего не понимаю, – сказал декурион. – Что случилось-то?
– Понятия не имею, – пожал плечами Ашер. – Куда-то пойдём. Сказали, что вроде будем выдвигаться к южным воротам…
– Саксум! – окликнул декуриона из окна казармы Сертор Перперна. – Собирай людей! Всех на Южную площадь!
– Что случилось, – задрал голову к окну декурион, – ты можешь объяснить?!
– Я сам ничего не знаю! – отмахнулся прим. – Никто ничего не знает! Приказ префекта.
– Чёрт знает что! – возмутился Саксум.
– Я побегу! – сказал Ашер.
Он вывернулся из-под руки брата и побежал к толпящейся на перекрёстке группе легионеров, неловко перекосившись на один бок, неся в левой руке щит и зажимая этой же рукой под мышкой пилум, а правой – пытаясь надеть на голову свой приметный, с обломанным гребнем и вмятиной на са́мом темечке, шлем. Саксум проводил Ашера глазами, сплюнул в пыль и пошёл поднимать свою, отдыхающую перед ночным дежурством, декурию…
Саксум вёл свой небольшой отряд по улочкам городка и не переставал удивляться – улицы были запружены народом. Не иначе, новости в Тубуске распространялись со скоростью звука. Не успели ещё ворота закрыться за замыкающими всадниками алы Требия Кинкината – усталыми, пропылёнными, с висящими за спинами, зелёными овальными щитами – как уже самый наираспоследний раб в городе знал о том, что помощь пришла, а стало быть, осаде конец.
Город загудел, как растревоженный улей. Население высыпало из домов. Люди восторженно кричали, обнимались, плакали.