По обе стороны двери располагалась терраса: восемьдесят шесть черных и восемьдесят шесть белых плиток направо и столько же налево. Мраморную балюстраду поддерживали по сто шесть колонн слева и справа соответственно. Восемь широких мраморных ступеней вели на лужайку, которая изящно обтекала квадратный пруд и плавной волной устремлялась вперед, к летнему домику в виде храма, посвященного какому-то второстепенному богу математики, с шестью тонкими колоннами по обеим сторонам. Хотя никто не пытался подобрать деревья, окаймляющие лужайку, листик к листику и веточку к веточке, летний домик окружали четыре тополя, посаженные на равном расстоянии. Внутри домик был выкрашен в зеленый и золотой, вдоль колонн и потолочных балок обвивалась виноградная лоза.
Все это царство симметрии нарушали солнечные часы, нарочно установленные не в центре, с провокационной надписью «Что жизнь?»
После того как дом был покрашен, обит деревянными панелями, устлан коврами и парчой, оснащен шелковыми простынями и драгоценными произведениями искусства, мистер Хэллоран перевез сюда жену и двух маленьких детей. Миссис Хэллоран умерла через три месяца, так и не увидев солнечных часов вблизи, разве что из окна спальни. Не довелось ей прогуляться ни к центру лабиринта, ни в тайный сад, чтобы сорвать абрикос, хотя каждое утро даме подавали свежие фрукты в прозрачной голубой вазе. Из розария ей доставляли розы, из теплиц – орхидеи и гардении, а по вечерам ее сносили вниз и сажали в кресло у огня. Миссис Хэллоран родилась в доме на две семьи в глухом далеком городке, где бо`льшую часть года было холодно и мрачно; впервые в жизни она почувствовала тепло, лишь сидя у камина. Она никак не могла поверить, что в этом доме ей не грозит зима, и даже вечное лето из роз, гардений и абрикосов не разуверило ее сомнений; миссис Хэллоран скончалась в полной уверенности, что за окном идет снег.
Вторая миссис Хэллоран – Орианна, жена Ричарда – поставила себе цель относиться к свекру с восхищением и покорностью.
– Мне кажется, – заявила она Ричарду, когда молодожены вернулись из свадебного путешествия и обосновались в Большом доме, – наш долг – скрасить последние годы твоего отца. В конце концов, он – твой единственный родственник.
– Вовсе нет, – возразил Ричард, озадаченный. – Есть еще сестра Фрэнсис и дядя Харви с женой и детьми в Нью-Йорке. И потом, наверняка имеются кузены разной степени дальности…
– Да, но никто из них не распоряжается деньгами твоего отца.
– Ты что, вышла за меня ради отцовских денег?!
– Ну да. И еще ради дома.
– Повторите еще раз, – велела миссис Хэллоран, разглядывая часы в теплых сумерках.
– «Что жизнь? И почему к ней люди жадны? Сегодня с милой, завтра в бездне хладной! Один