Алиса. Монастырь в наследство. Екатерина Попова (Калиткина)

с которой раздавались голоса, я неуверенно пошла. Впереди нас послышался вой. Ветер. Просто ветер. За пределами монастыря наверное гроза начинается. Подумала я, а ноги подкосились.

      – К чёрту, Фил, бежим!

      И я рванула по тоннелю со скоростью, которую мне позволяли узкие стены и темнота. Смотрела лишь перед собой, а не под ноги и в какой-то момент споткнувшись, полетела кувырком с горочки.

      – Аааааа!

      Ворон кувыркался со мной вместе, и кажется я сломала ему крыло. Потому что он издал крик, которого, ни как нельзя ожидать от птицы.

      Факел не потух, а лишь раскидал искры. Мы же, оказались перед расхождением тоннеля. Три коридора уводили в разные стороны. И как найти верный путь к свободе?

      Рёв и вой раздавались совсем рядом, только непонятно с какой стороны.

      – Фил, ты живой?

      Я подобрала птицу. Голова свисала на бок.

      – Нет. Я что, убила тебя?

      Для меня, это оказалось страшнее, какого-то там пса. Я убила друга.

      – Каким птичьим богам нужно помолиться, чтобы они вернули тебя? – смахнула я слёзы.

      Мягкое тельце было тёплым, и под пальцами я ощутила слабое биение. Аккуратно, чтобы ещё больше не навредить, я завернула ворона в свою толстовку и взяв факел, побежала в центральный тоннель.

      – Только не умирай.

      Коридор петлял и постоянно сворачивал, но больше не разветвлялся. Нельзя было предугадать, что появится за следующим углом, но я не сбавляла ход.

      И вот за одним из таких поворотов, я резко выскочила в огромную, ярко освещённую залу, посреди которой стоял страшный пес, колоссальных размеров. Он стоял спиной, но почувствовав меня резко развернулся. Из его пасти капало пламя, морда была уродливой, с содранной в некоторых местах кожей. Глаза горели адским огнём, а когти на лапах взрыхляли каменный пол с жутким скрежетом. Баргест был втрое больше меня и шансы на спасение свелись к полному нулю. Прощай, дурная жизнь! Я буду по тебе скучать. Наверное.