У Жаккетты даже дух захватило, когда шлепанцы оказались на ее ногах. Правда ей они показались маленькими – пятка немного нависала над подошвой.
– Не удивляйся, так ногам будет не жарко, – объяснила Фатима. – Выйди на середину, о прохлада моего глаза!
Жаккетта сковано вышла, глядя себе под ноги.
Фатима обошла ее, довольно осмотрела, поцокала языком.
– Теперь, мой цвэточек, научись носить ее так, словно на тебе нет никакой одежды!
– Это как?! – запаниковала Жаккетта. – Ни в жизнь не смогу!
– Сможешь, мой цвэточек, сможешь! – уверенно сказала Фатима. – Все в руках Аллаха! Не бойся! Это не прямо сейчас! Сейчас мы будем кушать кунафу. Масрур! – закричала она. – Бездельник Масрур! Где ты пропал?! Твоя любимая девочка сейчас помрет от голода! Аллах, да накидает камешков на твою лысину!
Масрур, улыбаясь, принес миску жаренных в топленом масле орехов, заправленных медом.
Увидев наряженную Жаккетту он довольно покачал головой и тоже поцокал языком. Жаккетта поцокола ему в ответ и они оба рассмеялись.
По мнению, Жаккетты, Масрур совсем не был похож на евнуха – то есть на Абдуллу. Кожа у него была светлая, хоть и загорелая, голова лысая и громадный живот нависал над широким красным поясом. Жаккетту он жалел и постоянно таскал ей сладости, помимо бесконечного потока кушаний от Фатимы.
Жаккетте его тоже было жалко, – ведь такого сильного человека в непонятно что превратили. По Абдулле хоть незаметно было, что он не совсем мужчина, но Масрур… Насколько низким был голос у госпожи Фатимы, настолько высоким тенорком щебетал грозный с виду евнух, просто сердце кровью обливалось. Так что сладости Жаккетта честно делила пополам с горемыкой.
– Кушай, прохлада моего сердца! – рокотала Фатима. – Кушай, мой заморский цвэточек! Тебе еще надо много кушать, много спать, много узнать, чтобы стать настоящей женщиной для настоящего гарема!
В доме госпожи Бибигюль, видимо, пребывало много девушек из самых разных стран. Потому что Жанну поместили во вполне по-европейски обставленную комнату.
Уже через несколько дней один из евнухов на чистейшем французском языке сказал ей:
– Если госпожа заплатит, я передам письмо в христианский квартал. К судьбе такой знатной дамы единоверцы не окажутся безучастными. Тринитарии, занимающиеся освобождением пленных, выкупят Вас. За небольшой процент я согласен посредничать.
– Я подумаю… – очень холодно ответила Жанна.
Прошло немного времени, Жаккетта, и правда, привыкла к чужой одежде и перестала бояться, что уронит штаны или потеряет шлепанцы.
Она даже стала понемногу выбираться из комнаты во внутренний дворик, где было чисто выметено, росли цветы и стояли клетки с певчими горлинками, дроздами, перепелками. В жаркую пору, стараниями Масрура, там было всегда полито.
Фатима одобрила успехи