– Насколько близок? Сколько осталось времени? Отвечай!
– Год, не больше, – обратился к нему Митрий. – А вероятнее всего, и того меньше. Я бы поставил на три месяца.
Он вдруг тяжело задышал, как будто у него начался приступ, но минутой позже расслабился и даже потрогал здоровой рукой свою шею, пока Павел соображал, что делать с полученной информацией.
– Ты думаешь, ищейка, что сможешь как-то это все исправить? Если бы это можно было сделать, я бы ни за что не сказал тебе, где искать твою принцессу. И никакие пытки…
Еще один хлесткий удар заставил его замолчать. Трубецкой не сдержался, но едва ли жалел о содеянном. И без того разукрашенное лицо получило еще одно пятно содранной кожи, а последнее слово Митрия и вовсе превратилось в вой, а затем в пронзительный крик.
– При чем здесь их мир? – инстинктивно Павел собирался ухватиться за одежду Митрия, но тут же сжал пальцы в кулак – и я тоже заметил, что одежды на окровавленном теле практически нет.
Раньше я видел такое только в кино, но не думал, что в мире, где сохранилась власть императора, шпионы действую такими же, грязными методами. Но методы, похоже, везде оставались одинаковыми. Грязными и кровавыми.
А теперь одна из жертв таких методов сидела у меня в подвале, рядом с тазом, частично заполненным кровью, окруженная забрызганной простыней. Мне вдруг стало нехорошо и на то было слишком много причин.
– То, что мы задумали, свяжет наши миры навсегда, – он гортанно засмеялся, выставив остатки покрасневших зубов, но снова закашлялся и его смешок потерял нужный эффект. – И все ваше Третье отделение, да и вся шпионская шайка дружно сгинете вместе с вашим гнилым императором!
Лязгнуло лезвие. Широкий тесак, что выхватил Трубецкой, со свистом рассек воздух и вонзился в шею Митрию по самую рукоять. Шпион выпустил волосы пленника и тот, булькая, медленно осел на стуле и вскоре затих.
Я уставился на Павла с недоумением и страхом. Тот вытер руки небольшим платком и с отвращением выбросил его все в тот же таз.
– Что? – грубо спросил он. – Это явное оскорбление императора или членов его семьи. В дополнение к угрозам порядка и прочему. Он понес вполне заслуженное наказание.
– Но зачем здесь вообще нужен был я? – ощущение кома в горле все нарастало.
– Чтобы знать, к чему готовиться. По правде говоря, у меня был другой план, но что произошло – то произошло. А теперь иди наверх и передохни. Я закончу здесь. Концерт можешь прекращать. Он мне уже не нравится.
Короткие фразы в приказном тоне указывали на серьезность ситуации. Я поднялся наверх и выключил мощную гитарную партию. Профессор, мечтательно закрывший глаза, очнулся от музыкального транса:
– О, наш герой! Что-нибудь удалось выяснить?
Ком в горле дошел до финальной стадии и я, прижав руки ко рту, умчался в ванную. Если мне что и удалось выяснить, так только то, что героем быть действительно тяжело.
Глава 45. Один – не воин. Один – любовник
Через