Джонс был не мог до меня добраться. Его сети были слишком крупны для такой рыбы. В сущности, я был лишь вирусом, инфицировавшим чужое сознание. И мне было очень уютно в своей легенде. Легко и даже как-то приятно. Проецируя себя на Лукасе Форше, я все больше удивлялся, насколько эфемерным существом был Кларк Линд. Еще до вмешательства фанатиков «Ковчега», я был никем с общепринятой точки зрения. Ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Безликая программа по выполнению щекотливых операций, выходящих за рамки закона и морали. Это в идеале. Конечно, у меня имелись определенные взгляды, эмоции, рефлексии. Но я сознательно стремился к стерильности в целях физического и психического самосохранения. Промысел мой необычайно опасен. Не убьет пуля – добьет совесть. Ограничение эмоциональных привязанностей, ментальный аскетизм, практики состояния внутренней тишины. Все эти на первый взгляд благородные средства служили достаточно меркантильной цели. С диаметрально разными выражениями благости и уродства движутся к ней и выродки, и святоши. Цель эта – свобода от совести. Я многого достиг в этом нелегком деле, приноровившись управлять сознанием. Все бы хорошо, однако в двадцатом веке немецкие евреи вдруг изобрели подсознание. Диверсия оказалось удачной, вирус прижился в массовом сознании. И теперь драгоценное состояние пустоты часто нарушают вопли голодных призраков. Издержки профессии. Некоторые полевые менеджеры ищут спасение в семье, смещая вектор страха с себя на близких. Иные предаются сложным формам порока, третьи становятся религиозными фанатиками. Но как ни разгоняй карусель, лошади никогда не догонят друг друга.
– К непосредственной деятельности приступишь завтра, – продолжал компанейски щуриться Джонс. – Будет интересно. Обещаю. Биологический сектор нынче у старших в приоритете. Ханна Бриг введет в курс дела. Будешь работать под ее началом. Ты даже не представляешь, сколько это болотце скрывает чудес. Кладезь!
Лукреций довольно хлопнул в ладоши и расхохотался. А я внутренне усмехнулся. Он определенно переигрывал. Однако в том и крылась суть маскарада. Только тузы и шестерки могут позволить себе искренне подурачиться. В этом есть некоторый шик, плавно переходящий в экзистенциальный оргазм, который в итоге и губит всю партию. Но затем чьи-то волосатые руки снова собирают рассыпанные карты, меняют козырь и начинают новую партию в того же самого «подкидного дурака».
– Господин Джонс, – я почтительно улыбался, потягивая пиво из заляпанной жирными пальцами кружки, – не терпится приступить к делу. Я полностью в вашем распоряжении.
– Тьфу ты! Какой я тебе господин. Мы здесь все свои в доску. Доктор Джонс, Лукреций, Лука. Дружок, оставь эти барские замашки генералам. Пусть они друг другу яйца полируют. Мы представляем науку. Это священная квинтэссенция лучших умов человечества. Мы как зубья одной расчески – вычищаем вшей невежества вместе и неотделимо. Ты еще юн, и твое эго поллюционирует
