– Ещё как! – заверил Генрих.
– Твои родители мне выложили, что ты не на шутку увлекаешься астрономией и тебя не вытащить из обсерватории. Возьмёшь меня с собой посмотреть на звёзды как на ладони? – попросился Феликс.
– С удовольствием, прямо после обеда можем пойти. Сегодня суббота, уроков у меня нет, а в обсерваторию нам вход будет открыт в любое время, у меня свой комплект ключей.
– Как удобно, собственные ключи открывают массу перспектив для нецелевого использования помещений, – многозначительно подмигнул Феликс, заставив племянника покраснеть.
– Если тебе повезёт, – с мягкой улыбкой обратился к брату жены Джон, – помимо красот звёздного неба ты засвидетельствуешь там своё почтение и образцу земной красоты по имени Маргарита.
***
– Хоть астрономия и входит в плеяду точных наук, сдаётся мне, практикующие её, несмотря на всякие ваши схемы и подсчёты, не так уж сухи и прагматичны. Звёзды, как ни крути, располагают к романтике, лирике, философии… – резонёрствовал Феликс, отходя от подзорной трубы. – Ты за собой не замечал пока таких склонностей?
– Пожалуй, слегка. Космос побуждает меня думать о вечности, и порой мою голову посещают специфические мысли. Например, мне странно, почему для измерения расстояния используются световые годы, месяцы, недели – словом, наименования, подходящие скорее единицам времени, а не длины. Озадачивает меня и то, что отсчитываем течение дней и лет мы на основании вращения Земли. То есть время в традиционном понимании – это чисто субъективная категория нашей планеты с её оборотами вокруг своей оси и Солнца. Получается, что если бы можно было отстраниться и рассматривать Землю извне, с позиции Вселенной, легко выбрать любую точку на поверхности и любой круг её цикличного обращения, сделав возможными как телепортацию в пространстве, так и путешествия в прошлое или будущее, – Генрих запнулся. – Звучит это, скорее всего, сумбурно и незрело, у меня нет чётко оформленной схемы, пока интуитивные намётки. Но мне смутно кажется, что создать машину времени, которая упоминается только в художественных книгах, на самом деле не так уж сложно.
С одной стороны, Генрих стеснялся говорить о своих теориях, понимая, что ещё не достаточно выносил и развил их, чтоб они могли претендовать на серьёзный предмет обсуждения. С другой же стороны, его неукоснительно тянуло возвращаться к беспокоившей его теме изобретения фантастической машины, вокруг которой не первый год вертелись его идеи.
– Однажды я уже слышал похожую концепцию, – ответил на речь студента Феликс. – Был у меня один знакомый, который мнил себя на грани открытия приспособления для путешествий во времени. Правда, он изучал не астрономию, а физику, если конкретнее, квантовую механику.