– Яд для трусов! А я – гражданин Рима!
Сенека резко поднял кинжал правой рукой и полоснул себя по запястью левой руки, вскрикнув, он упал на колени, выронив кинжал. Паулина вскрикнула и отпрянула от него. Кровь медленной струйкой потекла из раны. Раненой левой рукой Сенека поднял кинжал, поняв свою ошибку, он вытянул правую руку и ударил кинжалом, что осталось силы, по сгибу руки. Кинжал на треть вошел в плоть, рассекая сухожилья. Сенека застонал, запрокинув голову. Руки плетьми повисли вдоль тела, он сидел на коленях, кровь медленно вытекала. Стояла полная тишина.
– Сенека… – тихо позвал Анней со слезами на глазах.
Сенека повернул голову.
– Солнце ещё не зашло? Я обещал Императору…
– Не зашло, Сенека…
Кровь медленно текла из ран на руках старика, вокруг него была уже маленькая лужа крови. Кожа приобретала бледный цвет. Сенека сидел на коленях и тяжело дышал. Напротив на полу лежала его жена Паулина и тихонько выла, закрыв лицо руками.
– Анней, – тихо позвал Сенека, тот быстро подошёл. – Кровь не бежит…
Анней осмотрел глубокие раны и действительно – они запеклись, кровь загустела и не вытекала.
– Неверное, это вся, – сказал Сенека и криво улыбнулся. – На ногах…
– Что? – не понял Анней.
– Режь мне жилы на ногах! Ты врач! Ты знаешь!
– Но…
– Режь! – и Сенека сделал движение рукой в сторону кинжала.
Анней взял кинжал со скользкой от крови ручкой и так и стоял с ним.
– Сейчас эти, – Сенека кивнул на помощников Перса. – Воткнут мне его в сердце, пока ты будешь думать.
– Тебе надо в горячую воду, и тогда… И так будет легче… – Анней обнял его.
Сенека кивнул. Анней поднял его и понёс в ванную, слуги уже наполнили её горячей водой с благовониями. Сенека откинулся в белой каменной ванне и застонал, опустив руки в горячую воду. Кровь розовыми полосками растекалась по воде, скручивалась, и постепенно окрасила всю воду в красное.
– Хорошо… – прошептал Сенека, улыбаясь. – Как там Солнце? Не зашло? А то я уже плохо вижу.
Жена Паулина и Анней держали его за руку.
– Я иду вслед, – сказала Паулина. – Пусть моя кровь соединится с твоей, Сенека Луций. Мудрейший из мудрейших.
Она медленно и с гримасой ужаса провела по левому запястью острым кинжалом и, охнув, бросила его на пол.
– Как же больно! – вскрикнула она.
Кровь брызнула яркой струёй, окропив лицо Сенеки, она села около ванны и морщась опустила в ванну руку, второй рукой обняв мужа. Вода из розовой быстро становилась ярко-красно, а лицо Паулины всё бледнее и бледнее. Она всё слабее и слабее обнимала Сенеку за шею, пока не закатила глаза и подхваченная Аннеем упала рядом с ванной. Из раны на руке продолжала обильно вытекать кровь. Во дворе послышался шум, ржание коней, крики и топот. В помещение забежал запыхавшийся