Время введения договора бодмереи не может быть ранее, чем 8-й век до н. э., и, с учетом того, что для налаживания связей между греками и латинянами, а также для приобретения последними опыта требовалось достаточно времени, наиболее вероятно, что это произошло в течение 7-го или 6-го веков до н. э. Если это так, тогда все договоры подобного рода заключались без какого-либо правового разрешения, если иного не предусматривали частные правила торговых гильдий, поскольку в Законах 12-ти таблиц процент был строго ограничен 12 %, а ростовщичество подлежало наказанию. Но торговые гильдии имели право принимать свои собственные законы или правила, которые были обязательными для их членов, если такое частное законодательство не противоречило законам государства.
Цицерон заявлял: «Не будет другого права Рима, права Афин ни теперь, ни потом; для всех родов и во все времена будет существовать один равный закон»[46].
Вплоть до начала 6-го века н. э. законодательство римлян касательно их морских займов было практически идентично греческому законодательству. Однако, существуют несколько незначительных отличий, которые, похоже, говорят о том, что римский договор был несколько усовершенствован по сравнению с греческим, хотя, насколько эти различия реальны, судить сложно. Они могут быть просто связаны с упущениями греческих авторов. Основные положения, вкратце, следующие:
(а) В римском праве четко говорено, что заимодавец не несет ответственность за убыток, вызванный:
— обесцениванием товаров;
— не получением заемщиков прибыли в торговле, которую он осуществлял, используя заемные товары или капитал;
— конфискацией всех или части товаров, покрываемых договором, если такая конфискация вызвана нарушением (намеренно или по иным основаниям) норм права со стороны заемщика.
(б) Среди греков не было ничего необычного в том, что «заимодавец» мог потребовать другую обеспечительную гарантию в качестве возврата ссужаемой или авансируемой суммы. Это же было принято и у римлян, но при этом четко устанавливалось, что такая обеспечительная гарантия могла применяться только к «the true loan part of the contract» («реальной займовой части договора»), поскольку должник полностью освобождался от обязательств по договору, если товары или ссуженные деньги погибли либо были утрачены в результате инцидента, предусмотренного в уже упоминавшемся ранее