Тут-то все и расплылось, ибо удар топором так и не был нанесен.
Со стороны двери раздался такой звук, будто там в своих оковах бьются приспешники Сатаны, и Мэтью, быстро повернув голову, успел увидеть, как Зед замахивается цепью с горящим фонарем, которую только что, подпрыгнув, сорвал с крюка в потолочной балке. Цепь просвистела над комнатой, обмоталась вокруг воздетой руки Скелли, а фонарь ударил его по корпусу посередине бороды с такой силой, что стеклянная колба разбилась вдребезги. Синему огоньку на куске воска явно предстоял пир из напластований нью-йоркской грязи и накапавшего за неделю яблочного бренди: ослепительно вспыхнув, огонь набросился на бороду Скелли, как бродячая собака на баранью отбивную. Перед лицом Скелли взметнулся легион искр, а Зед словно врос ногами в пол и одним мощным рывком цепи выдернул старого пройдоху из-за стойки бара, будто сома из реки, – с той лишь разницей, что у сома остались бы целыми усы.
Скелли приземлился вперед зубами, что, пожалуй, сделало его будущую улыбку только краше. Рот у него был полон крови, но топора он так и не выпустил. Зед, перебирая руками, стал подтягивать Скелли по полу к себе, спина невольника напряглась, и его сюртук с громким треском разошелся сзади надвое. Когда Скелли оказался у его ног, Зед наклонился, вырвал у него топор и с ловкостью мальчишки, швыряющего камешек, всадил это орудие в ближайшую стену.
«Видимо, некоторые люди рождаются тупицами», – подумал Мэтью. Иначе было не объяснить, отчего, несмотря на только что продемонстрированную ударную силу, двое портовиков наскочили на Грейтхауса сзади.
Работяги обрушили на него шквал кулачных ударов и непечатных слов, но Грейтхаус стряхнул их с себя, брезгливо пожав плечами. Вместо того чтобы как следует наподдать им, как ожидал Мэтью, Грейтхаус просто отошел. Бросившись за ним с оскаленными зубами и блестящими от выпитого глазами, они жестоко просчитались.
Буквально через пару шагов портовикам заехало по физиономиям летящим столом. В звуке ломающихся носов была даже некоторая мелодичность. Корчась от боли, работяги повалились на дощатый пол. Мэтью содрогнулся, ощутив на затылке ветерок от движения Зеда: не хотелось бы ему оказаться на месте жертв этого урагана.
Скелли, сидя на полу, сплевывал кровь и хрипло изрыгал ругательства, Бейтер, прижавшись спиной к стене, лихорадочно думал о том, как бы просочиться отсюда сквозь какую-нибудь щель, Твердолобый отхлебнул бренди и полуприкрытыми глазами наблюдал за разворачивающимися событиями, а краснощекая растрепа, вскочив на ноги, честила Зеда на чем свет стоит. В то же время Грейтхаус и Мэтью заметили, как один из джентльменов, сидевших в глубине зала (тот, что отпустил замечание об оскорблении, якобы нанесенном его носу), извлек из складок своего плаща, висевшего на колышке в стене, короткий клинок.
– Если никто не выпроводит отсюда этого черного урода, – объявил он, вздернув подбородок, – то позвольте мне проткнуть его!
Грейтхаус