– Мне не обязательно все время быть ею. Я могу отделиться, например, если мне грозит серьезная опасность, и тогда беда не будет грозить всей Гее, или если для этого есть другая важная причина. Однако такое возможно только при особых обстоятельствах. В общем, я останусь частью Геи.
– Даже в случае «прыжка» через гиперпространство?
– Да, хотя это несколько сложнее.
– Все равно как-то неприятно.
– Почему?
Тревайз наморщил нос, словно от неприятного запаха.
– Ведь получается, что все, сказанное и сделанное на моем корабле, все, что увидишь и услышишь ты, может быть увидено и услышано Геей.
– Я Гея, так что все, что я вижу, слышу, чувствую, увидит, услышит и почувствует Гея.
– Верно. Даже эта стена, – с издевкой сказал Тревайз, указав на стену.
Блисс взглянула на стену и пожала плечами.
– Да, и стена тоже. Она наделена бесконечно малым сознанием, так что чувствует и понимает ничтожно мало. Но я так разумею, в стене происходят какие-то сдвиги атомов в ответ, к примеру, на все сказанное сейчас нами, и это позволяет ей с большей пользой влиться в Гею, принося благо всему в целом.
– Ну а если я хочу уединиться? Если я не хочу, чтобы стена следила за тем, что я говорю или делаю?
Блисс, похоже, рассердилась, и Пелорат вмешался в разговор.
– Знаешь, Голан, я не хотел встревать, ведь я, конечно, не слишком много знаю о Гее. Однако я провел больше времени с Блисс и тоже был отчасти озабочен тем, о чем вы сейчас говорили. Если ты идешь сквозь толпу на Терминусе, ты видишь и слышишь очень много всякого-разного и потом можешь кое-что из этого вспомнить. Ты можешь даже при определенном напряжении сознания все восстановить, но, как правило, тебе до этого просто нет никакого дела. Ты пропускаешь многое мимо ушей и глаз, даже если наблюдаешь какую-нибудь забавную эмоциональную сцену, и все равно, если это не особенно заботит тебя, ты проходишь мимо и вскоре обо всем забываешь. То же самое, должно быть, происходит на Гее. Даже если все здесь точно знают, чем ты занят, это не означает, что Гея все время следит за тобой. Верно, Блисс, дорогая?
– Я никогда не думала об этом вот так, Пел, но в том, что ты сказал, что-то есть. Однако это уединение, о котором говорил Трев, то есть Тревайз, – нечто, что мы совсем не ценим. Впрочем, не только это. Не желать быть частью, чтобы твой голос не был слышен, твои дела не были кому-то известны, а мысли не ощутимы… – Блисс энергично тряхнула головой. – Я сказала, что мы можем заблокировать себя при опасности, но кто же захочет жить так хоть час?
– Я, – сказал Тревайз. – Именно поэтому я должен найти Землю – отыскать главную причину, если таковая есть, которая привела меня к выбору этой ужасной судьбы для человечества.
– Эта судьба не ужасна, но не будем спорить. Я должна лететь с тобой не как надсмотрщик, но как друг и помощник.
Тревайз угрюмо буркнул:
– Гея