А мое имя?
Мэйра, – произношу мысленно, пробую к себе приставить и понимаю, что память все-равно молчит, как будто это – очередной ярлык, другой, не бэ-два-четыре, но тоже ярлык. Странно это все.
Внезапно меня озарило. Сон во сне! Вот что это! Для каждого уровня придумали свой ник, все просто!
Хотя догадка эта и не пробуждает мою память, по-прежнему ничего не помню, но мне становится легче и как-то немного теплее. Даже руки стали меньше дрожать.
Поглядывая на других, а понимают ли они что спят, вдруг замечаю, что сама стала объектом пристального внимания сидящей напротив бабульки.
Прямо чувствую на себе ее ощупывающий взгляд. Хотя она и изредка поглядывает на меня, но эти мгновения ее взгляда я ощущаю как прожектор, безжалостно освещающий всю мою старость и немощность.
Взглянув на нее, я не хочу больше смотреть, неприятное зрелище, и мне страшно даже представить, что я тоже вот так выгляжу.
Внезапно в голове шевельнулось какое-то воспоминание. Кажется тот, а-семьдесят восьмой который, он вроде бы был моим знакомым, может даже другом, что-то нас связывало. Пытаюсь еще напрячь память, но она молчит. Но долго задумываться не получилось.
– Всосали? Глотать не забывали? – опять Янцвек, издевается. – Взяли салфетки, вытерли лица и все остальное и бегом в зал профилактики, там все и узнаете. А грязнули пойдут спать!
Вытирать все остальное? О чем он? Я опять ненадолго поднимаю взгляд и тут же опускаю – как я раньше этого не заметила – у многих пища просто вываливается изо рта, а третий слева, напротив меня, вообще просто льет себе в открытый рот янтарную жидкость, которая благополучно течет ему на грудь и ниже. Лицо у него сосредоточенное, он, видимо «глотает», пытается, но у него не получается, наверное, еще никак не «отморозился».
Ладно, по этому сценарию, канве, похоже, что мы действительно были в криосне. И может ему, по этому долбаному сценарию опять же, просто надо больше времени для «разморозки».
Рядом с ним сидит тот противный толстяк. А глаза-то у толстяка оживленные, не как у других. Номер у него, бросаю взгляд и тут же опускаю глаза, номер у него эн-один-три, и он тоже смотрит на меня.
Почему они на меня смотрят?
Поднимаю взгляд и вижу, как этот эн-тринадцатый неуклюжим движением руки выбивает кружку у старательного недоразмороженого.
– Иди поспи еще, ге-восемь, – его голос хрипит и булькает. Видно, что говорит он с большим трудом. Толстяк встает, разворачивается, и с напряжением, видно, что говорить ему не просто, я это вижу, начинает какую-то мысль. – Ос-с…, – Но больше он сказать ничего и не успел.
– Молчать! – подскочивший как-то неуловимо мгновенно Янцвек ткнул его пальцами в грудь, и толстяк захрипел согнувшись.
– Куски идиотов!, –