НА ПЕРЕРЫВЕ
Знаешь, моя жизнь не удалась. Она не удалась во всех планах, а все эти планы упираются строго в одно – в работу оператором контакт-центра. Ты думал, я думал, что все будет именно так? Нет, конечно. Нет ничего хуже, чем сидеть в контакт-центре 2/2 и зарабатывать какие-то 35к – ты это запомни, друг мой. Почему? Потому что ты впахиваешь, сука, по 12 часов, а потом домой приходишь, падаешь в кровать, встаешь – и сизифова судьба снова тянет туда, к любимой авайке, где наушники – церберова цепь твоего бытия, а опер зал – адова будка твоя. You know? И ты не можешь просто взять и сказать себе: «Нет, родной, я больше туда не пойду», потому что твою опаленную голову уже запорошили камни обыденности: тебе нужно платить за квартиру, данную хозяином, за еду, данную богом, за кредитку, данную банком, за проезд в метро, данный гуманистической цивилизацией. И по итогу лучшим днем твоей ничтожной жизни становится payday два раза в месяц, доживая до которого, ты сосешь лапу. А после – все заворачивается по-новой. И так из месяца в месяц, из года в год – и это ебанное колесо Сансары, друг мой, катится и сбивает на пути своем миллионы судеб с перерывами на пачку сигарет в своем кармане. Кстати, сигареты не будет? О, спасибо. Ща… Кхе-кхе, крепкая, собака… Ладно уж, о чем я там… А! Но знаешь?.. Несмотря на всё это уродство, иногда в нем можно заметить и редкую красоту. То есть, я про то, что несмотря на эту замкнутость и собственную проституцию, все-таки есть и что-то приятное: когда ты немного свыкаешься и принимаешь то, чем крайне недоволен, ты будто замечаешь другую сторону этой мелкой монеты. И она заключается в том, что ты помогаешь людям. Неважно, что за контакт центр, будь то Мегафон, Тинькофф, КФС или Аэрофлот, к тебе обращаются за помощью и ты помогаешь. В день ты обслуживаешь около 200-300 человек и всем им ты так или иначе помог разобраться с их вопросами. Особенно приятна эта мысль становится в момент, когда тебя благодарят за уделенное время и спрашивают, чем они могут помочь в ответ, где могут написать для тебя благодарность. В такие моменты ты понимаешь, что в целом не зря тут сидишь, что людям и впрямь нужна твоя помощь и они по-человечески тебе благодарны. Знаешь, что расскажу тебе? Был у меня один раз клиент, с которым я разбирался около часа; у меня горело очко, он бесил меня вечными вопросами, недовольством и эгоизмом, но по истечении часа в звонке он сказал мне одну примечательную фразу: «Андрей, я понимаю, что я у вас уже восьмисотый или девятисотый клиент за день, но вы у меня один, понимаете?». Этой фразой он осадил мой пыл. Он был чертовски прав. И ты ни то чтобы конформистски принимаешь свою монету такой. Ты понимаешь: то, чем ты занимаешься, хотя бы приносит пользу другим людям, даже самым недовольным и требующим «более компетентного специалиста». Но все равно бывают и конченые. Так жизнь завещала, сказав: «Селяви»… Ладно, пойдем уже, а-то перерывы горят.
ANDRОГИН
Любовь появилась ещё в далековетхие времена Древней Греции, когда господствовал над мирозданием всем Зевс-Олимпиец, сын Божественного Кроноса, бога времени, и Божественной Реи, богини домашнего очага. В ту эпоху златовечную, подобно мифам эдемским, населяли Землю всю древние предки людей – андрогины, сочетающие в себе, как меч обоюдоострый, начало мужское и женское. По силе они были настолько уподоблены богам верховным, что даже могли взойти на престол вместо них. Они были быстрее нас, сильнее нас, умнее нас, ибо взаимосотканы были – половина мужская и женская. И пусть выглядели они трагикомично (то есть имея по 4 руки и 4 ноги, да и к тому же по 2 головы, плюс шаровидное тело), но по силе богов всемогущих превосходны бывали. И Зевс-громовержец, заметив, что человеческие андрогины в какой-то момент перестали богов почитать и к силе божественной их обращаться, вынес свой резкий приговор: пополам их разрезать, тем самым уменьшив и силу и наглость их вдвое. С тех далековетхих пор, согласно преданию этому, человек имеет 2 руки, 2 ноги и одну голову. Но, ощущая свою первосущность, он обречен на скитание вечное по мирозданию в страждущих поисках той самой половины, от которой его отрезал когда-то Зевс-Олимпиец. И, встретив однажды ее в толпе многошумной на улице тысячеликой, он сразу поймет лишь по взгляду: это та самая половина, от коей меня отделили давно. И, суетно быстро пробежав сквозь многоногую толпу, он обнимет её, ибо природа первородная влечет человека сквозь объятье слиться