Барон Мейендорф докладывал, что нота позволит создать условия для мирного выхода из кризиса. Николай I сомневался в том, что это произойдет, и ожидал подвоха со стороны европейской дипломатии. Тем не менее русское правительство согласилось принять документ при условии, что в него не будет внесено изменений. Опасения императора оказались вполне обоснованными. Турция, побуждаемая Каннингом, потребовала весьма существенных перемен в тексте, подчеркивавших миролюбие и веротерпимость султанского правительства в отношении собственных подданных.
Достаточно отметить, что в начале документа предлагалась следующая фраза: «Если во все времена императоры России свидетельствовали о своей деятельной заботливости о культе греческой православной церкви, то султаны никогда не переставали охранять права и привилегии, которые они даровали в разное время этому культу и этой церкви в Оттоманской Империи, и не переставали освящать их новыми торжественными актами…» Вслед за этим следовала редакция текста, исключавшая ссылку на права России, основанные на предыдущих русско-турецких договорах.
В Петербурге совершенно верно истолковали результаты работы, проведенной Каннингом с турецкими дипломатами. «Исключение и добавление слов, – отметил Нессельроде, – введенных сюда с подчеркнутой щепетильностью, имеют явную цель отменить Кайнарджийский трактат, делая вид, будто они его подтверждают». Представители Англии, Франции и Австрии сделали вид, что ничего не случилось. По их мнению, правки были малозначительными. Николай I считал недопустимым согласиться на изменение документа после его принятия. 26 августа (7 сентября) русский канцлер известил страны, отправившие редакцию ноты, что Россия ожидала проявления требовательности не только по отношению к ней, но и к Турции, и не позволит ставить ее таким образом перед свершившимся фактом.
В Турции росла убежденность в поддержке со стороны Англии и Франции, а вместе с ней и воинственные настроения. На чрезвычайном заседании дивана, собранном 14 (26) сентября, 172 его участника высказались за объявление войны России. Перед обсуждением великий визирь заявил в присутствии султана, что в случае, если большинство выскажется за мир, а не за войну, он немедленно подаст в отставку. После этого Решид-паша превратился в народного героя, за здоровье которого возносились публичные молитвы. В тот же день Абдул-Меджид выдвинул ультиматум, требуя очистить Дунайские княжества.
26 сентября (8 октября) турецкий главнокомандующий Омер-паша отправил письмо на имя русского главнокомандующего, требуя в 15 дней вывести войска из княжеств. Через