– К черту! – беззвучно сказала Вайолет одними губами, и мгновенно сократила расстояние между ними.
Сколько продолжался поцелуй никто бы не сказал точно. Ее мозг активно протестовал, генерируя вопросы, основным из которых был «Что дальше?», чувства же, напротив, не задавали вопросов, а лишь порхали где-то в районе ребер роем бабочек, и, вопреки здравому смыслу, их безмолвие было аргументированно больше. Противоборствующие силы были, казалось бы, равны, но вот Даниэль, сам того не подозревая, был сильным союзником чувств. Когда здравый смысл, сдав позиции, принял решение пустить тяжелую артиллерию вопросом «Что скажет мама?» и Вайолет хотела было отдалиться, но Даниэль обхватил ее за талию, заставив все рациональное внутри капитулировать.
– Я так боялся, что ты скажешь нет, – облегченно выдохнул он.
Словно завершающий мазок кистью на законченном полотне, он ставил легкий, почти невесомый поцелуй на ее губах и уткнулся носом в ложбинку за ухом.
«А уж как я этого боялась»– пронеслось у нее в голове то, что она справедливо решила не говорить вслух.
– Вот и сейчас ты молчишь.
Вайолет запустила руку в темные волосы Даниэля, перебирая пряди, надеясь, что это движение будет красноречивее всего, что она могла сказать в этот момент.
– Не знаешь, что сказать, да? А я вот целый монолог придумал, пока шел к тебе. И еще один, пока решался бросить камень в окно. Я там два часа с этим камнем стоял. А когда тебя увидел, все забыл, – он беззвучно рассмеялся, лишь выдыхая горячий воздух в ее шею. – Сладкая вата, какая глупость. Но ты и это поняла…Ну попыталась хотя бы.
Вайолет аккуратно сглотнула, надеясь прогнать образовавшийся в горле ком. Ей не верилось, что хоть один человек в мире испытывает такие эмоции по отношению к ней. Что она достойна этого. Что кто-то может желать ее объятий, прикосновений, поцелуев и не решаться ей сказать об этом. Стоять под окном, пускай даже не ее, и вглядываться в темноту комнаты. Что мысли хоть одного человека могут быть заняты только ей, хотя бы какие-то пару часов. Осознание самой возможности такого подкашивало ноги и пускало по спине целые армии мурашек.
– Мы можем просидеть так всю жизнь? – тихо спросил Даниэль, еще крепче обняв ее.
Она кивнула, а потом, широко улыбнувшись своим мыслям, шепнула ему на ухо:
– Но нам однажды захочется есть.
Он снова беззвучно рассмеялся и, выпрямившись, посмотрел ей в глаза.
– Я люблю тебя, Вайолет Гриффин.
Сон, длинною в два часа прервала назойливая песенка, установленная как мелодия будильника на смартфоне. На удивление, этим утром она казалась не такой противной, как в остальные дни. Да и голова Вайолет, обычно бывавшая каменной после такого короткого сна, ощущалась непривычно легкой и сохранившей ясность мышления.
Она