Морилли улыбнулся:
– Тешу себя мыслью, что оказываю вам надежную услугу, мистер Инглиш. Пятна больше не существует. Я обо всем позаботился. – Он двинулся к двери. – Думаю, мне не стоит вас и дальше задерживать. Лучше отправлюсь в участок и составлю рапорт.
– До скорого, лейтенант, – сказал Инглиш.
Когда Морилли ушел, Инглиш испустил тяжкий вздох.
– Да будь я дважды проклят! – негромко выругался он. – Этот сукин сын прирожденный шантажист!
Еще из дверей ресторана Инглиш заметил за угловым столиком сенатора, тот сидел в одиночестве, и на его узком лице эльфа застыла гримаса нетерпеливого раздражения.
Сенатору Генри Бомонту было шестьдесят пять: маленький, жилистый, худощавый, с морщинистым лицом цвета дубленой кожи, на котором светились стального оттенка глаза, пронзительные, словно иглы. Человек с неуемными амбициями – его конечная цель была сделаться президентом. Карьеру он начал с того, что мыл склянки в аптеке, и этим фактом он бесконечно гордился. Шанс, которого он так ждал, выпал ему в Первую мировую, и он доказал, что способен вести за собой других. Из армии Бомонт вернулся в чине майора и с двумя не слишком значительными наградами. По счастливой случайности его взял к себе шеф администрации демократической партии, всем заправлявшей тогда в Чикаго, и из уважения к военному прошлому ему поручили курировать строительство шоссейных дорог. Именно этим он и занимался, когда познакомился с Ником Инглишем, который пытался найти средства на свой гирокомпас. Бомонт ввел Инглиша в круг преуспевающих бизнесменов. И благодаря протекции Бомонта средства на гирокомпас Инглиша нашлись. Когда Инглиш наконец осел в Эссекс-Сити, он вспомнил о Бомонте и написал ему, предложив финансовую поддержку, если тот захочет баллотироваться на пост окружного судьи. Бомонт ухватился за это предложение, и с помощью денег Инглиша выиграл выборы.
Инглиш быстро сообразил, что при его растущем бизнесе и расширяющемся королевстве ему жизненно важно заиметь влиятельного друга в политическом аппарате. Хотя Бомонт звезд с неба не хватал, он зато остро сознавал свой долг перед Инглишем и с готовностью тянул за ниточки – когда Инглиш хотел, чтобы он потянул.
Следующим шагом, решил Инглиш, будет избрание Бомонта сенатором. Оппозиция была жестокая, но и на этот раз, с денежками Инглиша, ободренный его холодной решимостью, Бомонт выиграл выборы. Через полгода он намеревался переизбираться, и Инглиш знал, что сенатор сомневается в результате.
Метрдотель поспешил навстречу Инглишу, застывшему в дверях, и с почтением сопроводил его по длинному проходу до столика сенатора. Шагая вслед за метрдотелем, Инглиш сознавал, что все посетители этого роскошного ресторана перестали болтать и с любопытством смотрят на него.
Он уже привык к тому, что на него глазеют, но сегодня он чувствовал, что эти взгляды полны не одного только любопытства. Новость о самоубийстве его брата произвела сенсацию, и теперь все сплетничали о возможных причинах