– Уверена в этом, – растроганно ответила я.
Радость, которую я испытала при виде ребёнка, не омрачило и странное поведение сейры Молари. Если Кендан пришёл в свою спальню с ребёнком, значит, у него в планах нет требовать от меня исполнения супружеских обязанностей. А это главное!
– Сколько тебе лет? – поинтересовалась я у девочки.
– Одиннадцать, – отозвалась та и чуть наклонила голову набок, отчего её тёмные кудри покачнулись и заблестели в свете свечей. – А тебе?
– Двадцать пять, – призналась я.
– Так много!
Судя по расширившимся глазам ребёнка, мой ответ поверг её в изумление. Я не успела спросить, почему она так удивилась, потому что вмешался Кендан.
– Амелота больна, – сухо сообщил он.
Плечики девочки дрогнули, голова опустилась.
– Это печально, – огорчилась я.
Наступило напряжённое молчание, во время которого мужчина покосился на меня, будто ждал чего-то, а ребёнок пристально разглядывал свои руки. Я не знала, что сказать. Может, нужно спросить, чем она больна?
– Она не может ходить, – словно прочитав мои мысли, проговорил Кендан.
И снова замолчал, наблюдая за мной. Я растерянно посмотрела на девочку и прикоснулась к своей шее.
– Но… Разве вы не можете исцелить её?
– Увы, – сдержанно ответил он и, помолчав, добавил: – Но вы можете.
Амелота встрепенулась при этих словах и глянула на меня с волнующей надеждой, я же опешила.
– Я?!
Кендан молча развернулся к двери и, открыв её, позвал:
– Мол!
Но в спальню вошла Элеви. Неуклюже присев, она внесла поднос, на котором блестел наполненный водой кувшин и белели аккуратно сложенные полотенца.
– Сейре Молари пришлось отлучиться по важному делу, – сообщила служанка. – Я отвезу Амелоту в детскую вместо неё, соэр.
– Хорошо.
Женщина приблизилась к небольшому резному столику и поставила на него свою ношу.
– Это для вас, сейра Стуся. Чтобы…
– Мою жену зовут сейра Стенси Драко, Элеви, – холодно перебил её Кендан. – Запомни это.
– Простите, соэр, – сжалась женщина и торопливо подошла к коляске. – Доброй ночи.
Когда она вывезла девочку и за ними закрылась дверь, я вопросительно оглянулась на мужчину.
– Как я могу исцелить вашу дочь? Чем она больна? Почему не может ходить?
– Неизвестно, – вздохнул он и, расстегнув пуговицы, скинул камзол прямо на пол.
Оставшись в рубашке и брюках, прошёл к изящному комоду на изогнутых ножках и взял сверкающий в свете свечей графин. Плеснув из него янтарной жидкости в пузатый бокал, уселся на кровати. Отхлебнул и прищурился, будто чего-то ждал от меня.
В тёмных глазах мужчины заворачивалось пламя, в уголках губ залегли жёсткие складки. Голос прозвучал глухо и чуть подрагивал, словно каждое слово причиняло Кендану нестерпимую боль:
– Неизвестная