Кровать была огромной, не меньше, чем в нашей с Кенданом спальне. И это оказалось удобно.
Амелота лежала на спине и смотрела в потолок, а я медленно и очень осторожно поглаживала кожу её ног, только прощупывая возможные застои в мышцах и связках.
– У меня была бабушка, – тихо рассказывала, чтобы девочка не боялась и расслабилась, позволяя мне провести диагностику. – Очень активная старушка! Комсомолка по жизни, она совала свой любопытный нос во все щели! Была старшей по дому и даже организовала партию бабулек! В администрацию города ходила как на работу… Её знали все. И уважали. Потому что, несмотря на неуёмный энтузиазм, она была полна жизни и действительно желала лучшей судьбы. Не себе, а всем.
Я круговым движением обвела колено и нахмурилась, но девочке ничего о проблеме не сказала, продолжая делиться своей историей.
– Но однажды она заболела. Сильно. И после получила осложнения, потому что не могла позволить себе отлежаться и подрывалась с постели каждый раз, когда кто-то звонил или приходил. Всё зашло очень далеко – бабулю парализовало.
Мягкие мерные движения моих рук расслабляли каменные мышцы девочки. Я понять не могла, почему её ноги в таком состоянии. Никогда прежде мне не встречались подобные симптомы.
– Как ты знаешь, я бедна, – улыбнулась Амелоте. – Поэтому не могла себе позволить дорогие услуги массажистов… Я хотела сказать, лекарей. И решила учиться сама. Днём я посещала лекции по истории искусства, а вечерами пропадала на курсах. В квартиру бабули возвращалась едва живая. Но всё равно пыталась ей помочь. Сама проводила ей предписанный курс массажа.
Я закончила с правой ногой девочки и перешла на другую сторону кровати.
– Однажды ночью ей стало хуже. И… Всё…
К горлу подкатил ком.
Внезапно прошлое нахлынуло на меня, на глазах выступили слёзы. Ощутив пожатие руки, я удивлённо посмотрела на девочку. Губы её дрожали, и я поддалась порыву – обняла Амелоту. Потом отстранилась и с усилием улыбнулась. Нежно массируя щиколотку ребёнка, продолжила:
– Курсы я всё-таки закончила, хоть и не понимала зачем. А квартиру переделала в мастерскую.
«Которую позже пришлось продать», – вздохнула я.
– Ты тоже потеряла близкого человека, – нарушила девочка молчание. И спросила с любопытством: – А что такое квартира?
Я застыла, соображая, как выпутаться из щекотливой ситуации.
– Это… Две комнаты в общем доме.
– Так ты внучка служанки? – искренне изумилась Амелота. – Почему тогда тебя называют сейрой?
– Я внучка комсомолки, – с коротким смешком возразила я. – Это особый аристократический род. Они добровольно отказывались от накопленных богатств, считая, что все люди должны быть равны.
Глаза девочки ещё больше расширились.
– Удивительно!
– Угу. – Я завершила массаж и помогла ей одеться. – Но закончили