– Ура! Таня, идем! – возликовала Майка.
Растопырив руки и сделав два шага навстречу своей бабушке, она изобразила коротенький испанский танец, похожий на движения матадора перед быком.
– Ля-ля-а, риори-ита!
Ее голова была гордо запрокинута, грудь выпячена. Она так грациозно танцевала, что Таня вдруг поняла: Майя станет красавицей, когда повзрослеет.
– Вот мэтичара[3] растет, – проворчала Манана. Возможно, она хотела осудить внучку за излишнее кокетство, но почему-то только тепло было в ее голосе и только гордость в глазах…
– Татьяна Петровна!
Вместо Мананы и Майки в коридоре снова стояла соседка.
У нее в руках были осколки чайника.
– Может, скорую вызвать?
– Нет-нет, спасибо, уже проходит. Я справлюсь…
– Я справлюсь, – тихонько пообещала самой себе Татьяна Петровна на кухне, пока мыла чашки. Ей совсем не хотелось говорить с Петенькой о грустном. Но если она не поделится сейчас воспоминаниями, они исчезнут навсегда после ее смерти. Значит, время пришло. Тем более мальчик сам попросил.
– Все будет нормально, – убеждала себя баба Таня, когда шла обратно по коридору. – Да.
У этого коридора тоже была своя память. Вот Обиженный Сундук в углу. До войны жильцы их коммуналки переживали на нем свои огорчения. Когда вся семья ютится в одной комнате и вспыхивает ссора, то вынести обиду, хлопнув дверью, можно было только в коридор. На сундуке сиживали и рыдающая Майка, и ее маленький брат, и Богдановичи по очереди: то старая Ксения Кирилловна, то тетя Шура. Колины бабушка и мать часто ссорились между собой.
Вернувшись в комнату, баба Таня спросила внука:
– Ты на самом деле хочешь узнать?
– Что?
– Про кота.
– Что Вы сказали? – не понял он, вынимая наушники из ушей.
– Ну вот, теперь ты ничего не слышишь, – усмехнулась она, но повторила вопрос.
– Конечно, хочу! – особо не задумываясь, кивнул мальчик. Он даже не остановил игру.
– Тогда отложи мобильник и садись рядом.
Баба Таня тяжело опустилась на диван, и Петя наконец понял, что историю, которую она собралась рассказать, ей придется доставать из самой глубины своего больного сердца:
– Рыжика мы нашли во дворе, играли там с Майкой. Он совсем крошечным был, когда я его принесла домой. Так совпало, что моя мама отмечала день рождения и все соседи сфотографировались на память.
Татьяна Петровна попросила внука достать фотоальбом из буфета:
– В левом углу должен стоять, бархатный такой, красный. Только пузырьки мои не разбей.
Приоткрыв застекленную дверцу, Петя почувствовал запах старых духов и корвалола. Осторожно, не касаясь локтем склянок с лекарствами, он вытащил альбом и снова уселся рядом с бабушкой. Баба Таня раскрыла тяжелые страницы, начала перебирать фотографии, которые лежали между ними.
– Посмотри, здесь Рыжик взрослый, – она передала Пете снимок, где кот с разорванным ухом сидел на широком подоконнике