Время вас одело и обуло. В общем-то – обуло… Да и пусть.
Из минкульта сытые холопы строго бдят, куда растет лоза:
нежный профиль мальчика Телёпы, лошади кровавые глаза,
вздох листвы – и небесами мая зачарован мир на полчаса,
вспухнет под камчою кыз-куумая[6] алая на теле полоса,
замирает Чуйская долина, но полвека длится этот сон —
юные взлетают лебедино и трепещет музыка «Чолпон»!..
Небо их под куполом манило, жаждой славы мучило и жгло
тех, кого вскормило и – споило это золотое ремесло.
Как они случайны и мгновенны – жизни человеческие! – тьма,
мальчики и девочки арены, юная Киргизия сама…
Что потом случилось с ними всеми – о, куда арены алый круг
распрямило и швырнуло время, и поводья вырвало из рук?
Как, не слыша праведного гула в чёрной запредельной высоте,
в мастерской художника Джамбула, на его умолкнувшем холсте,
юной, распластавшись на мольберте, умирала в синей тишине
та, что стала прахом раньше смерти
и спилась в затерянной стране.
Сумрачным районным декадансом рысь твоих коней оборвалась,
время поглумилось над пространством,
выпросталась тройственная связь,
где под звёздной чёрною рекою, тайной плоти распалив сердца,
клоунесса тонкою рукою обнимает сына и отца,
старятся юнцы, гниёт эпоха, зло идет по курсу за добро —
профиль молодого скомороха, фас у фаллоса политбюро…
Журналист состарится, уедет навсегда, на вечную войну,
где земное солнце долго светит, в ближнюю восточную страну,
бедный, там трясущиеся пейсы гладит, не спросив у стариков,
с Македонцем доходили ль персы до его синайских берегов.
Помнит ли о юности в Союзе, улицей Дзержинкою рожден,
выставив короткорылый «Узи», как правозащитный микрофон?..
А в ответ, вся в небесах Шагала, на метле, прекрасная, летит
цирковая юная шалава, вечности оживший трансвестит!..
Не сорвись, любимая, с небесной скользкой и нечистой высоты,
жизнь тебе дарована над бездной – если это ты. Но вдруг – не ты?
Вслед нам строгий Пётр и кроткий Павел смотрят, с губ срывается:
– Почто,
Господи, почто ты нас оставил?!..
Но безмолвен купол шапито.
Вечерний звон
Реквием русскому паломничеству в Киргизию
Атанды олтургондо – эненди бер!..[7]
Господи благослови
алеет восток смуглеет восторг далёко где-то исток
кипящий поток надежды глоток детей на бричке с пяток
чуждого неба яростный день облака лоскуток
крутой Кегень обрывов кремень жри с голодухи ремень
чуждого дела горький итог империи дымный