Но внезапное смятенье духов,
Ветер сад склоняет на колена,
Тихий смех рождается под ухом,
Над вокзалом возникает глухо:
Королева ужасов Елена.
А за нею Аполлоны Трои,
С золотыми птицами в руках,
Вознеслись багровым ореолом,
Темным следом крови в облаках.
А луна поет о снежном рае…
Колыхался туч чернильных вал,
И последней фразою, играя,
Гром упал на черный арсенал.
И в внезапном пламени летящем,
Как на раковине розовой, она
Показалась нам спокойно спящей
Пеною на золотых волнах.
Последний парад
Лилии Харлампиевн Пумпянской
Летний день был полон шумом счастья,
Молния сверкала синей птицей.
Выезжали из пожарной части
Фантастические колесницы.
А сквозь город под эскортом детским,
Под бравурный рев помятых труб,
Проходила в позах молодецких
Лучшая из мюзик-холльных трупп.
На широких спинах коней пегих
Балерины белые дремали.
И пустые гири на телеге
Силачи с улыбкой подымали,
Солнце грело вытертые плюши,
А в тени пивных смотрели рожи,
Их большие розовые души
Улыбались музыке прохожей.
Был в толпе красивый шелест яркий,
Блеск весенних праздничных костюмов.
Пьяные кричали с белой арки.
Улыбался сад, цвести раздумав.
Ночь пришла, и клоуны явились.
Счастье жизни хохотало труппе,
Музыканты-лошади кружились
С золотою стрекозой на крупе.
Но потом огонь блеснул в проходе,
Львы взревели, поднимаясь дыбом,
Как на океанском пароходе —
Люди дрались в океане дыма.
И со всех сторон огнем объятый,
Молодой американец нежный
На кривой трубе сыграл бесплатно
Похоронный вальс и безмятежный.
А потом упал и задохнулся.
А костер огромный, разрастаясь,
Облаков тычинками коснулся
И потом в рассветной мгле растаял.
А на утро в ореоле зноя
Над театром, отошедшим в вечность,
Сад раскрылся розовой стеною
В небесах пустых и безупречных.
На заре
Валериану Дряхлову
Розовеющий призрак зари
Возникал над высоким строеньем.
Гасли в мокром саду фонари,
Я молился любви… Озари!
Безмятежным своим озареньем.
По горбатому мосту во тьме
Проходили высокие люди.
И вдогонку ушедшей весне
Безвозмездно летел на коне
Жесткий свист соловьиных прелюдий.
А в лесу, на траве непримятой,
Умирала весна в темноте.
Пахло сыростью, мохом и мятой.
И отшельник в шубенке косматой
Умывался