– В три часа ночи вы забор не ломали, – кивнул Прокофьев. – В три часа ночи вы вошли через калитку.
– Через калитку.
– В три часа ночи?
– Эй, какая калитка в три часа ночи?.. – спохватился Борщев. – Ты что, начальник, нарочно меня забором с толку сбиваешь?
– В три часа ночи вы пришли к Полотнову, чтобы его спасти. Но не успели.
– Да не был я у него в три часа ночи! – разволновался Борщев. – Врет все ваша камера!
– Я знаю, что вы очень переживали. Знаю, что много курили. А потом поднялись, вышли из дома и отправились к Полотнову. А вдруг он еще живой?
– Много курил?.. Из дома?.. – Голос у Борщева дрогнул, глазки забегали.
– Вы ведь на самом деле очень переживали, Вячеслав Георгиевич. Поняли, что натворили, решили дело исправить, но не успели.
– У вас нет доказательств. – Борщеву явно не хватало уверенности, а в глазах стоял знак вопроса. А вдруг следствию хватит доказательств, чтобы осудить его за убийство?
– Мы учитываем ваше раскаяние, Вячеслав Георгиевич. И ваше искреннее желание исправить ошибку. Для нас это много значит… Для нас, не для суда, – немного подумав, добавил Прокофьев.
– Для суда? – эхом отозвался Борщев.
– Мы ведь действительно можем повернуть дело так, будто произошел несчастный случай. Было бы желание. А поскольку вы раскаялись… Вы же могли затопить печку, не глянув на заслонку?
– Так и не глянул.
– Глянули, но не придали значения. А дома вспомнили, что заслонка закрыта. И вернулись в дом, чтобы ее закрыть.
– Так и было!
– Да, но мы-то знаем, что вы занимались распространением наркотиков. Знаем, что вы работали на Свища. Знаем, что Свищ поставил вам задачу убрать Полотнова. Знаем, что в ту же ночь погиб Виктор Асвалов по кличке Освальд…
– Но это не так!
– Асвалов не погиб?
– Нет, Асвалов, может, и погиб…
– Полотнов толкал через него левый товар, Свищ его предупреждал. Полотнов не понял.
– Ну да, не понял… – Борщев прижал кончики пальцев к столу, чтобы унять в них нервную дрожь.
– А вы, Вячеслав Георгиевич, поняли все правильно. И приняли предложение Свища. Вы решаете вопрос с Полотновым, и к вам никаких претензий, – предположил Прокофьев.
– Ну-у… – Борщев оторопело смотрел на него. А вдруг это не догадки, а подтвержденные сведения, которые суд воспримет как доказательство?
– Мы ведь можем переквалифицировать убийство на несчастный случай. – Прокофьев улыбался, пристально глядя на подозреваемого. – Или в крайнем случае на убийство по неосторожности. Вы могли затопить печку и забыть про заслонку…
– Для того чтобы вы переквалифицировали убийство, я должен сдать Свища?
– Я не призываю вас проявить гражданскую сознательность… Но вы должны сдать Свища!
– Свищ мне ничего не говорил.
– А кто говорил?
– Кривой.
– Значит, все-таки Кривой… – с деловитым видом кивнул Прокофьев.
На самом деле он и понятия не имел, кто такой Кривой, но Борщеву вовсе не обязательно это