Желающих сходить в магазин не нашлось, так что в этот день инспекторы разошлись по домам трезвые и злые.
Вьюгин вызвал меня около шести вечера. В ожидании его звонка я просидел голодным весь день, выкурил пачку сигарет и выпил весь припасенный на неделю чай. Настроение у меня было отвратительным. Но в приемной начальника милиции я посмотрел в зеркало, изобразил деловой вид и вошел к Вьюгину без признаков недовольства на лице.
Сергей Сергеевич был не один. За приставным столиком сидел Шаргунов, начальник Центрального РОВД. Напротив него стояли початая бутылка коньяка и блюдечко с дольками лимона. Закусывать коньяк чем-либо еще в милиции считалось неприличным. Судя по уровню жидкости в бутылке, начальники успели выпить всего по паре рюмок, но по их раскрасневшимся лицам я догадался, что початая бутылка была в этот вечер не первой.
Я доложил о прибытии, остановился посреди кабинета, ожидая дальнейших указаний.
Разговор начал Шаргунов. Из всех начальников территориальных органов милиции он был самым необычным: матом не ругался, на подчиненных не кричал, но в то же время был требовательным и строгим. Каким-то непостижимым образом Шаргунову удавалось удерживать процент раскрываемости преступлений в самом большом и густонаселенном районе города.
Знакомый инспектор уголовного розыска из Центрального РОВД как-то сказал: «Кто выдержит нагрузку в Центральном, тот выдержит все». Преступлений в Центральном районе совершалось примерно в два раза больше, чем у нас. Многие из них попадали на контроль к руководству горкома партии, а партия ошибок и нераскрытых преступлений не прощала.
Каждый день Шаргунов ходил по лезвию ножа, рисковал карьерой, но вот что удивительно: коллектив работой не насиловал, рабочей каждую субботу не объявлял.
Еще одна примечательная деталь: одевался Шаргунов как интеллигент, а не как начальник милиции. Когда я летом приходил устраиваться к нему на работу в обмен на жилье, то подумал, что он, в безупречно сидевшем гражданском костюме, больше похож на институтского профессора, чем на полковника милиции.
– Рассказывай, – обратился ко мне Шаргунов, – зачем ты забросил шербет на крышу? Кто тебя научил вещественные доказательства от следственных органов скрывать?
По легкой улыбке Вьюгина я понял, что беседа предстоят неофициальная и мне не надо оправдываться перед Шаргуновым.
– Участковый проболтался? – спросил я первое, что пришло на ум.
– Участковый? – «удивился» Шаргунов. – Да ты, как я вижу, еще молод и зелен, а Сергей Сергеевич нахваливает тебя, говорит: «Перспективный сотрудник! Цепкий, с нестандартным мышлением». Запоминай! Все тайное становится явным. Слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Сейчас ты поговоришь с нами, выйдешь в коридор и тихо так, одними губами, скажешь: «Вот ведь козлы! Это я из-за них свой законный выходной в пустом холодном кабинете просидел. Они вон коньячок попивают, а я весь на