Грубо? Возможно. Но я надеюсь, они с Олегом хотя бы свадьбу догадались после сорока дней сыграть. А то если ещё даже не прошли…
И такое отношение к покойной жене маме ни о чём не говорит? Или она искренне верит, что с ней всё будет иначе?
Меня уже чуть ли не трясёт. Ведь по маме очевидно, что Олег с женой к разводу не готовились. Это была измена. Длительная, наглая, даже после смерти обманутой продолжавшаяся.
– Мы с Олегом не желали никому зла, – довольно быстро ориентируется мама, говорит уже гораздо увереннее и непоколебимее. – Просто так бывает. Она серьёзно болела ещё до нашего знакомства, и… В жизни бывает всё. Я не хотела, чтобы ты так об этом узнала, но, как я поняла, вы с Глебом не особо ладите, вот и я решила, что тебе стоит знать причину. Может, у тебя получится достучаться до него, потому что Олег никак не может вывести его на прямой разговор, а со мной Глеб вообще почти не говорит.
Я даже вздрагиваю от неожиданного упоминания Глеба. Обсуждая ситуацию с мамой, я словно и забыла о братце, с которого вся эта тема и началась.
Этого слишком. Всего этого слишком много. Привычная жизнь меняется так стремительно, что у меня ощущение, будто лечу вниз с огромной высоты. Вроде бы с парашютом, да только раскрыть никак не смогу. И успею ли?..
Теперь я, конечно, понимаю Глеба. Не совсем понимаю, что он от меня хочет, но чувства мне ясны. Но быть ему нянечкой? Стучаться о закрытую дверь?
Ведь он меня, наверное, не меньше винит, чем мою маму. И это несправедливо. Более того – унизительно.
– Вы наломали дров, а я должна это разгребать?
– Насть…
– Ладно, мам, – перебиваю, вздыхаю и пытаюсь взять себя в руки. Наверное, действительно всякое бывает. – Прости. Потом поговорим, а сейчас я лучше пойду. У меня свидание в шесть, надо подготовиться.
Резко разворачиваюсь и иду к главной двери. Знаю, что удерживать меня не будут.
Глава 8. Настя
В дверях подъезда я вдруг сталкиваюсь с Глебом. Неожиданно… Я думала, он надолго уходил, а вот уже возвращается.
Мы на какое-то время замираем. Я не смотрю на братца, но и пройти мимо почему-то не могу. Так и стоим в проёме открытой двери.
– Сбегаешь? – Глеб обращается резко.
Его привычно пренебрежительный голос так остро прорезается сквозь тишину между нами, что я, не выдержав, всё-таки смотрю «брату» в лицо. Пытаюсь найти в нём отголоски переживаний… Наверное, я могла бы до него достучаться. Всё-таки неизвестно, как сама бы себя вела на его месте. Вполне возможно, тоже злилась бы на обеих чужих женщин, и на мать, и на дочь.
Неожиданно хочется хотя бы попробовать наладить контакт.
– Не хочу там оставаться сейчас, – говорю даже мягче, чем собиралась.
Уверена, что мои слова в точку. Что Глеб тоже что-то подобное чувствовал, а потому и ушёл.
Не знаю, уловил ли он, о чём я. По нему вообще трудно что-то определить. В лице вот вообще даже не изменился, ни один мускул не дрогнул от моего непривычного тона. А я чуть ли не дышу в ожидании его ответа, поддерживаю зрительный контакт,