служил в Баварском министерстве внутренних дел – высшей инстанции Земельного ведомства полиции Баварии (в Германии все Земли имеют свои собственные полицейские службы, они организованы по-разному, что объяснимо: Земли разнятся характером и размером территории). Да, звание подполковника криминальной полиции вряд ли можно получить «по блату», следовательно, у Шлоссера есть определенные заслуги в службе, чутье сыщика. Сильва решил, что этому человеку можно доверять и, если уж он заинтересовался делом двадцатилетней давности, значит, у него есть на то резон.

      – Вы правы, господин Эппенштейн, – почему-то Шлоссер обратился к Сильве официально. – Двадцать один год назад немецкая полиция пришла к выводу, что ваш отец стал жертвой разборок уличных банд. То есть его убийство было непреднамеренным. И действительно, все улики указывали на это. Смерть Вольфа Эппенштейна нельзя назвать несчастным случаем, но формально так и было: ваш отец оказался на месте драки случайно. Драка (в девяностые годы подобные хулиганские разборки были не столь часты, как сейчас, но все же они происходили), факторы случайности (остановка поезда, переход пассажиров на другую платформу – кто это мог предвидеть?), выбор жертвы (обычный человек, только-только приехавший в Германию из России) – никаких закономерностей! К тому же связей жертвы с криминальным миром обнаружено не было. Картина преступления была ясна, и полиция пришла к единственно возможному на тот момент заключению. Трагедия? Безусловно… Поиски преступников продолжались еще какое-то время, это я вам говорю совершенно ответственно, я изучал материалы дела. Однако никого не нашли, и дело закрыли. В то время уличных видеокамер было немного, а свидетелями выступили случайные люди, они не смогли описать «драчунов».

      В январе этого года оперативная группа проводила скрытое патрулирование (искали киллера двух заказных убийств) и наткнулась на банду. Не буду усложнять рассказ деталями, да и не имею права многого объяснять: идет следствие. В общем, взяли мы несколько человек. И, сюрприз! Один из них, эдакий «убийца-интеллектуал» сорока трех лет из ультраправой организации, начал давать показания. Вы думаете, он испугался тюрьмы? Да нет… Причина, вернее, причины его «разговорчивости» оказались проще и сложнее одновременно. Первое – месть! Мстил «герой» одному из «хозяев»: то ли не заплатил заказчик, то ли решил избавиться от тех, кто много знал… А я думаю, что и то и другое. А еще – зависть! Никак у него не получалось выйти в «начальники» банды, как ни старался. Так и остался лишь исполнителем. Вот и решил сдать подельников!

      И начал свой рассказ… м-м… назовем его Ганс… с давних эпизодов. Надо знать психологию подобных типов… Поклонник нацистской идеологии, ностальгирующий по временам Третьего рейха, причисляющий себя к героям… – Шлоссер качнул головой, кашлянул. Ему неприятно было говорить об этом.

      – А разве нацистская идеология не запрещена в Германии? – спросил озадаченный Сильва.

      – Запрещена. Открыто неонацисты, конечно, не выступают. Но националистические настроения у нас, к сожалению,