Спустя какое-то время, на храмовый остров прорвались чудовища ещё с трёх направлений. Небо вспыхнуло белым – это бестии, не щадя жизни, прорывались сквозь заслон из шаровых молний.
Армия рива осадила Храмовые скалы со всех сторон. Пирс и прибрежные улочки, в которых в основном обитала чернь, были разграблены и разрушены до основания. Всюду пылали пожары. Но предместья от центральных площадей отделяла толстая стена детинца – именно там, за каменным кордоном, валом и сторожевыми башнями, находилось всё самое важное в Храмовых скалах, в том числе и сам главный храм, и казематы, в коих держали Азаря.
Дубовые ворота детинца были накрепко заперты, а у каждой бойницы сидел либо лучник, либо какой-нибудь рытник самых первых ступеней посвящения. Те, что были рангом выше, на сторожевых башнях пытались разобраться с летучими змеями.
Рив уверенно шёл вдоль кордонов. Всё происходящее его будто не касалось. Он спешил, почти бежал. Остановившись у небольшого квадратного творила, Стародум четырежды ударил в него оголовком меча, немного подождал, а потом отстучал нехитрый ритм. Творило открылось плашмя, и наружу показалась белёсая голова рябого монаха. Он смерил рива подозрительным взглядом и произнёс:
– Принёс мои деньги? А?
– Ты получишь сполна, – хрипло вымолвил Стародум. – Но не раньше, чем я окажусь у ворот детинца.
– Нет, рив, ты меня не проведёшь… Сначала покажи деньги.
Стародум гадко усмехнулся и сорвал с пояса объёмную кожаную колиту или кошелёк, как их называли в Храмовых Скалах, бросил монаху. Тот с видом знатока потряс колиту против уха и скривил довольную мину.
Они шли узкими коридорами. Трижды встречались монахи, которых озадачил вид мрачного окровавленного рива. Трижды Стародум без особых хлопот расправлялся с храмовниками. Наконец, монах остановился и прошипел на ухо Стародуму:
– За этим поворотом лестница, она ведёт к воротам.
Рив снова гадко усмехнулся.
А потом, зажав монашеку рот, несколько раз пырнул ножом в живот.
– Предательство – это грех.
Через мгновение меч Стародума уже свистел у самых ворот детинца.
Стычка длилась недолго. Застигнутые ударом в спину, монахи не сразу поняли, что делать. А когда разобрались, было поздно.
Мгновение спустя, сонмы чудовищ ринулись на святые площади в распахнутые ворота.
Рив долго стоял, лично наблюдая, как его армия прорывается в святая святых мира Горнего. Потом рива нашёл чуд, что был при нём рулевым, и они вместе ступили на скользкую от крови брусчатку центральной площади.
Здесь и там чудовища живьём обгладывали беснующихся от боли храмовников. Бились в агонии тела. Под ногами