– Тс! – я прижала палец к губам, и все притихли. – Прислушайтесь! Слышите, как то же самое говорят на всех концах города? Да что вы! Даже в разных концах страны! Это самый модный цвет! А давайте наденем фамильный гарнитур!
– Я ничего не слышу, – помотал головой хозяин дома, глядя на супругу. Так удивленно посмотрела на платье.
– Хорошо, – усмехнулась я, вставая и подходя к коробке с жемчугом. Я молча высыпала ее на пол и села в кресло. «Что вы себе позволяете! Уберите руки!», – заорали швеи, глядя на меня так, словно с удовольствием пошили мне последнее платье, оставив визитку в моих навсегда похолодевших руках.
– Я позволяю себе очень многое. Я вообще люблю баловать себя, – ответила я, понимая, что метать бисер перед свиньями – моя работа. – Скажите мне, какую из жемчужин вы запомнили?
– По-моему, они все одинаковые, – прищурился хозяин дома, а хозяйка с прищуром вглядывалась в жемчуг, пожимая плечами.
– Да как вы смеете! – одна из швей уперла руки в боки, пока я смотрела на ее раскрасневшееся от гнева лицо.– Уберите эту женщину! Она мешает нам работать! Я отказываюсь работать, пока она здесь! Это самое модное платье из всех, которые мы шили! Я настаиваю!
– Приношу глубочайшие извинения, – усмехнулась я, глядя на пошлый куст цветов на бедрах «будущей королевы» и на огромное декольте почти до пупка.– Куда положить?
– Цветы очень худят! – возразила вторая швея, высовываясь из-за пышной юбки.
– Кошелек родителей. Всего хорошего, – махнула я рукой, пока Изабелла распахнула глаза, с ужасом глядя на меня. «Быстрее, Марго, нам еще одно платье шить! Забери остатки ткани! Там как раз заказали по последней моде!», – послышалась возня за спиной. Дверь с грохотом закрылась, а я критично посмотрела на наряд.
– Никогда не бывает второго шанса произвести первое впечатление, – произнесла я, вставая с кресла. – На отбор придет человек сто. И половина из них будет в одинаковых платьях. Принесите мне шаль.
– Зачем? – в один голос спросили хозяин и хозяйка, пока я терпеливо ждала.
– И какую-нибудь ужасную брошь, – потребовала я у служанки, которая вопросительно смотрела на хозяев: «У нас их много!».
– Милочка, сейчас объясню! Закрываешь один глазик, достаешь шаль, если глазик не вытек, то эта шаль нам не подходит! – ответила я, глядя на обрезки на полу.
Через пять минут послышался стук ног по деревянной лестнице, а мне сунули шаль такого цвета, от которого в каждом умирает художник. Она была ядовито – зеленой, с какими-то бурыми пятнами.
– Эта шаль – билет во второй тур, – усмехнулась я, набросив ее на плечи Изабелле. – Если вместо «еще одна участница» объявят «девушка в ужасной шали!» – это победа.
– Я ее не надену! – послышался истерический визг, а шаль упала под красивые голубые туфли. На глазах ее выступили слезы. Она топала ногой, хныча и топча шаль. – Это позор! Выбросьте ее! Немедленно!
– Послушай