«Как ты там, интересно?» – подумала про себя Катя. За прошедшую неделю все напоминало о нем. Она размышляла и предположила, что, возможно, этому посодействовал ее визит к психологу, который оживил, как ей казалось, не так давно уснувшие воспоминания. Катя глубоко вздохнула и также, как пару минут назад, уставилась в грязное, вымаранное окно. Голос в маленьком репродукторе объявил следующую остановку и дребезжащие створки дверей закрылись, наконец-то ограничив проникновение холодного воздуха в помещение.
«Есть три вида людей, Катюш, – он встал с подоконника, застегнул ремень своих джинсов и на его упругом торсе проступил рельеф, – первые – это те, кому многого в этой жизни не нужно. Они это осознают и делают свою небольшую, но зачастую очень важную работу, которую мы обычно не замечаем. У них нет амбиций и они составляют большую часть нашего общества. Вторые знают, чего хотят и добиваются этого. Не ноют и часто вдохновляют других на подвиги. А есть третьи: с претензией на жизнь, с хорошими умственными способностями, но так и не решившиеся что-то сделать, прыгнуть выше себя. И эти последние, – сказал он, внимательно глядя ей в глаза, – самые несчастные». Он надел рубашку и двинулся на кухню.
– Остановка метро Петроградская, – механически проговорил репродуктор где-то в уголках троллейбусного потолка. Створки, раскрывавшиеся уже миллионы раз, чуть скрипнули и салона внутрь снова проник свежий февральский воздух. Катя, через долю секунду осознавшая произнесенные мертвым голосом слова, резко повернулась, а потом вскочила со своего пригретого места и вылетела наружу – на улицу. Троллейбус закрыл свои двери и последовал дальше по маршруту. Субботний проспект был практически пуст и редкие машины, как могли, заполняли проезжую часть.
Неподалеку от метро, в кафе на углу старинного дома с длинной бетонной лестницей, заканчивающейся небольшим пятачком перед входной дверью, было тепло. Даже жарко. Работавшая там же, в одном пространстве с кассой пекарня издавала крайне много жара, с которыми специальные вытяжки, увы, не справлялись. Практически каждую минуту открывающаяся то и дело дверь, впускавшая посетителей, исправно дарила помещению пусть и небольшую, но остужающую порцию свежего воздуха. В зале, состоящем из нескольких столиков, несмотря на середину дня, было немноголюдно: подальше от входа, в углу сидел высокий парень в огромных наушниках, спущенных на плечи, а недалеко от него, через столик – грустная старушка, взявшая чашку чая и маленький рогалик и если бы не бодро-торжественная музыка, лившаяся из круглых серебристых колонок, вмонтированных в потолок, то в те редкие моменты между посетителями, делавшими заказы, и хлопавшими