– Зачем, Саш? – вздыхаю, пытаясь, как дура, что-то объяснить. – Мне не хочется вообще ни о чём с тобой разговаривать. Ты мне противен, понимаешь? А это уже никуда не годится.
Саша удивлённо заламывает бровь и делает ещё один шаг в мою сторону, отгораживая от всего мира. Лёгкий запах пота, смешанного с приторным ароматом лосьона после бритья провоцирует тошноту, и я сглатываю, чтобы не выблевать прямо на пол.
– Что значит противен? – Во взгляде плещется что-то, чего до этого момента в глазах его не видела. И от этого становится неуютно. – Отвечай!
– Господи, какой же ты жалкий, Сашенька… Я же, вроде бы, понятно говорю.
– Да я, блядь, всю молодость на тебя, дуру, угробил! – шипит, прижимаясь ко мне.
Он совсем близко, а я смотрю ему в глаза и понимаю, что они чужие. Не принадлежат тому хорошему и правильному отличнику, в которого влюбилась десять лет назад.
Начинаю смеяться – истерически, надрывно, – а Саша хватает за плечи и больно сжимает. Так больно, что искры из глаз. Но у меня началась истерика, я не могу остановиться, только хохочу, захлёбываясь кашлем и обливаясь слезами. Всё-таки нахожу в себе силы и отпихиваю его от себя, но Саша не намерен так просто сдаваться – по глазам вижу, что зол, как сто чертей.
– Какого чёрта ты творишь?! – ору, переведя истерику на новый виток. – Мне больно, придурок!
Саша сужает глаза и приближает ко мне лицо. В мутно-зелёных глазах кипит гнев, и это уже не смешно. Впервые мне страшно находиться рядом с ним.
– Саша, выметайся из моего дома вместе со своей лохудрой. Дошло или повторить?
Вкладываю в голос все свои эмоции, а Саша отшатывается и делает пару шагов назад.
– В каком это смысле?
Он ещё не понимает, чего конкретно от него хочу, чего требую. Но этот дом подарен на свадьбу моими родителями, документы оформлены на моё имя, потому Саша может проваливать в жерло вулкана.
Потираю плечи, которые так яростно сжимал мой муж, норовя то ли поломать кости, то ли наоборот сдержаться, чтобы не прибить. Не знаю, чего именно он добивался, но на завтра точно проявятся следы пальцев, чтоб оно всё в огне сгорело. Саша пятится тем временем назад, а в глазах бушуют ураганы.
Господи, как всё это пошло и неинтересно, как противно.
– Ася, ты серьёзно сейчас? – тощая грудь с остро торчащими ключицами вздымается и опадает в такт тяжёлому дыханию, и Саша упирается руками в столешницу, сжимая край побелевшими пальцами.
– Да, милый, да. Я хотела дать тебе время, думала, сможем, как взрослые люди хоть раз поговорить без твоих истерик. Но вышло, как вышло.
– Но ты же не можешь выкинуть меня на улицу после стольких лет!
Он повышает голос, бледнеет, а это верные признаки, что он в шаге от истерики. И на этот раз она грозит быть грандиозной.
– А ты смог притащить в нашу постель какую-то шалаву?! Смог? Вот и я не вижу причин продолжать этот фарс, именуемый браком.
– Ася, Асенька… – Саша снова приближается, а я вжимаюсь задницей в раковину,