Всех тварей по паре на ковчеге циклопа, и все имели право, изнывая от страха, находиться здесь, в аппаратной. Они надеялись и сомневались, ждали и проклинали. Ждали, когда же всё это кончится, а проклинали ту минуту, когда согласились на командировку на этот благословлённый дьяволом объект.
– Ну, медузка, ну, Горгонка, не подведи, – шептал Боря, выкручивая ручку подачи энергии на максимум.
На табло, вмонтированном в приподнятую крышку стола, заплясали оранжевые чёрточки, складывающиеся в человечков и тут же разваливающиеся на части. Столбики зарядов поползли вверх, как наглотавшиеся амфетаминов скалолазы. «Тууунь», – прозвучал сигнал готовности установки к работе. Эпель машинально поднял сложенные щепоткой пальцы в желании перекреститься, но вспомнив, что он никогда не был религиозен, опустил руку. По клавиатуре пульта управления, защёлкав кнопками, забегали длинные гибкие, как лапки у паука, пальцы Тулякова. Код набран, а никакого гула, дробной барабанной дрожи, никто не ощутил. Все ждали «Ух» эффекта, а на выходе ничего не происходило. Напряжение росло, рвало постромки, стремясь покинуть орбиту планеты Рассудок; люди стояли, затаив дыхание. И уже когда разочарование начинало закипать в их животах, выбрасывая пузырьки подступавшей апатии, слабости в их буркалах, жахнуло свистом так, что уши заложило. И прошло-то всего лишь мгновение после запуска установки Борей. Стены не тряслись, пол и потолок не ходили ходуном, лишь появился, возник, вылупился из пустоты, кристаллизовался из воздуха звук, наточенной под нож, ушной пробкой разящий глухотой барабанные перепонки.
На экранах монитора медуза заворочалась, встрепенулась и завертелась юлой, вспыхивая разноцветными фонариками скоплений люминесцентных клеток, словно новогодняя ёлка. Секунда и все мониторы погасли, изображение заглушил свист, обеднив его краски до всего лишь одной – угольно-чёрной. Циклопа окутали сумерки, подтекающие сиреневым туманом тьмы. Лёгкая дымка, появившиеся незнамо откуда, густела со скоростью идущего на таран локомотива на магнитной подушке. Вскоре здание объекта 1771/Х скрылось из посторонних любопытных взглядов, обросло сиреневой невесомой шубой и выстрелило, выпустив через око линзы струю чистой небесно-голубой энергии, сплетённой из пучков разной амплитуды и чистоты колебаний,