В груди очень болело. Больше всего на свете он боялся потерять доверие этой доброй женщины. Боялся, что она, как и все вокруг, отвернется от него.
Галина Федоровна что-то кричала рядом, но Юрка не слышал ее слов. Все было, как в тумане.
Юра бросил беглый взгляд на Мыхину. Ее губы, как две ядовитые змеи, изогнулись в ехидной ухмылке. Если бы сейчас Галина Федоровна посмотрела на нее, то все бы поняла. Она бы догадалась, что Юра не виноват, и что испачканные учебники дело рук ее любимицы Мыхиной. Она бы все поняла, но учительница не смотрела на Ленку.
Она истошно кричала рядом с ним и махала руками, словно собираясь взлететь.
– Карасев! Что ты сделал? Ты понимаешь, что ты натворил? Это же… это же.
Теперь уже Галина Федоровна была похожа на карася. Или на курицу из курятника, что утром согнали с гнезда. Она открывала рот, но слова не слетали с ее губ, и женщина, махая руками, жадно хватала воздух, стараясь побороть приступ истерики.
Может быть, она что-то и говорила, но от пережитого стресса Юрка ничего не слышал. Словно он был героем какого-то несмешного кино, и кто-то пультом выключил звук вокруг. Он молча глядел на грязный ботинок, на орущую рядом Галину Федоровну и на ненавистный класс, злорадствующий за ее спиной.
Все как один с интересом следили за разразившейся на их глазах драмой. Каждый, как хищник, ждал крови. Юрка же чувствовал себя жертвенным бараном, которого вот-вот растерзают.
Но тут его взгляд встретился с глазами Насти Ивановой. В них не было той радости, что испытывали другие. Девочка, единственная из класса, смотрела на Юру с состраданием. Было видно, что она не была на их стороне.
– Спасибо, – мысленно сказал ей Юра и опустил голову.
Он был готов к казни.
Не в силах справиться с собой, Галина Федоровна схватила Юрку за локоть и вытолкала его в коридор, громко хлопнув за собой дверью. Портфель и его содержимое так и остались лежать на парте грубой, несуразной инсталляцией.
В кабинете нависла звенящая тишина. Ребята явно не ожидали такого поворота событий. Они, максимум, рассчитывали сорвать урок, наблюдая за тем, как Галина Федоровна отчитывает Карася, и как тот нелепо шевелит губами в попытке успокоиться, или оправдаться.
– Ну, что, допрыгались? – спросила Настя Иванова, нарушив всеобщее молчание, – Его теперь к директору повели.
Настя обернулась на сидящую с нею за одной партой Ленку, словно призвав ее к ответу.
Лена молчала. Ее колючий взгляд скользил по классу в поисках союзников.
– Да, – прошептал Антон Красилов, тяжело вздохнув, – Как-то глупо все получилось. Даже подло.
Ребята сидели молча, опустив голову.
– И книжки жалко, – добавил Антон, – Их теперь только выбросить.
Настя взглянула на измятые и вымазанные в грязи страницы учебника и тоже тяжело вздохнула.
– Можно