– Прости меня, господин, – гундит Гейммастер. – Мой разум не способен возвыситься до твоих Великих дел. Я лишь сравниваю то, что было раньше, и то, что есть сейчас. Я вижу, как реки крови становятся полноводней, злодейства страшнее, несправедливость безнаказанней. Я слаб. Ты просил не отвлекать тебя по пустякам, но порой я не выдерживаю и взываю к тебе. Когда гибнут невинные, когда праведные караются, а злодеи награждаются, когда чума пожирает целые страны, я кричу тебе: «Вмешайся, яви Силу, сверши Закон!» Но ты молчишь. Ты всегда молчишь.
«Вот так дела, – думает Андрей. – Похоже, старик либо окончательно отчаялся, либо невероятно осмелел. Либо и то и другое. Раньше он никогда не позволял себе подобных речей».
Кто дал ему такое право? Он обвиняет создателя Мира в том, что Мир живой, что в нём есть сила и слабость, верность и предательство, честь и коварство. Кто обещал, что за любым творимым злом непременно последует возмездие? Кто обещал, что всемогущая сила будет, словно божественная скорая помощь, прилетать к больным и убогим и ставить их на ноги? Взмахом руки останавливать войны, хватать за руку отравителя или вора, крадущего у бедняка последнюю копейку? Пусть жители Улеума сами учатся мирному сосуществованию, если уж им так приспичило быть счастливыми. Андрею же, наоборот, выгодны войны. Улеум должен быть динамичен, интересен для будущих игроков. Никто не захочет залипать в сладкой утопии, где царит покой и справедливость.
Сколь очевидными не были бы эти мысли для Андрея, он не видит смысла распинаться перед стариком и доносить их до него, всё равно тот ничего не поймёт. Сохраняя недовольный тон, Андрей произносит:
– Да, я видел гору сообщений от тебя. Знаешь, я уже перестал обращать на них внимание. Когда-нибудь я расскажу тебе сказку про мальчика, который кричал: «Волки!» Сейчас недосуг. Но мораль в ней такова: ты сам роешь себе яму, засыпая меня информацией фальшивой значимости. Когда произойдёт нечто действительно важное, я просто проигнорирую твоё послание и оперативно не вмешаюсь. Твоя слабость может привести к катастрофе, понимаешь ты это?
Гейммастер опускает глаза, плечи его опадают, руки разжимаются и посох едва не падает в траву, но останавливается, паря прямо в воздухе, и начинает медленно подниматься назад.
– Я глуп и слаб, господин, – произносит старик. – Ожесточи моё сердце или замени камнем. Тогда я стану тебе идеальным слугой.
– Консул! – кричит Андрей.
Консоль тут же появляется в облаке Инкарны, вырывается из звенящей, быстро гаснущей пыли и раболепно расстилается перед хозяином.
– Мой господин, – хрипит он сквозь гигантский рот, полный кривых гнилых зубов.
– Добавь Гейммастеру эндорфинов, у него депрессия, – без всякого приветствия командует Андрей.
– Эндорчего? Депречто? – кривится в омерзительной улыбке Консул. – Я