Бумага приятно шелестела под пальцами, и я даже слегка успокоилась, пока распаковывала посылку из академии.
– Да вы издеваетесь надо мной? – не сдержала я стон.
Отец передал не драгоценные учебники и дидактические материалы для малышей, а списанные на растопку камина связки порванных страниц. По ним учили, наверное, ещё мастеров академии!
– Нет, дорогие мужчины, так дело точно не пойдёт, – я решительно поднялась на ноги и вернулась к своему саквояжу.
Достала почтовую шкатулку и бумагу с пером. Первым письмом решила порадовать папеньку. Уж он мне почти клялся, что поможет всем, чем только сможет. А сам прислал мусор, чтобы дочурка отвязалась? Или что? Мои ученики чем-то хуже тех, кто в академии штаны просиживает? А Бесо чем не пример, что из сирот при должном подходе толк выходит? Много ли ребят в клане с первой попытки испытания проходят? А сколько из них меч в руках меньше года при этом держали?
Всё отцу написала. И про сирот, и про препятствование приказу главы, и про то, что от него я такого предательства не ожидала. Через три дня официальное начало занятий, а у меня большей части пособий нет.
Письмо почти скомкала и в почтовый артефакт сунула. Следующим был Гордей. В послании к нему я в выражениях вообще не стеснялась. Сослалась на договор и обещала, что вторую часть оплаты ни он, ни его люди не получат.
“Если в течение суток стены комнат и мебель не приведёте к единому утверждённому образцу, можете рабочих кормить хлебом из своих запасов!”
Я аккуратно сложила письмо и отправила его магу-архитектору. Если я хотя бы немного разбиралась в людях, то завтра до заката Гордей исправит свою ошибку. Ни гордость, ни устои клана не стоят голода семей его подчинённых.
– Тук-тук-тук, лина Амелия, можно?
Кабинет я ещё не обжила. Саквояж с вещами стоял прямо на столе, а во всех углах громоздились стопки книг. Но Мису, старшую из оставшихся в приюте воспитанниц, беспорядок не смущал. Она успела привыкнуть к переездам из Бессалии на территорию Клана Смерти и обратно. Относилась к сборам и распаковке вещей философски.
– Да, входи.
Я попыталась освободить для неё стул. Поставила книги на пол. Но воспитанница не спешила заходить. Разговаривала из коридора.
– К вам посетитель на приём набивается, – Миса нервно накручивала на палец хвостик короткой косы и кусала губы. – Скользкий, как грязища во дворе после дождя. Ухмылочка сальная, глазки так и бегают. Старостой деревни “Белые сороки” назвался. Это тут у нас за огородами. Говорит, что хочет продукты нам привозить. Не бесплатно, конечно, за серебрушки с медяшками. Я-то для трактира по поручению лины Хельды еду у Миники закупаю, но у неё не всё есть. Под то меню, что Нэди составила для будущих посетителей посольства деревенской еды не хватает. Кое-что аж из города вести будут, когда мы откроемся. Долго, наверное. И недёшево уж точно. А здесь целый староста.