Лит продрала глаза и уселась на кровати. Печь остыла за ночь, холодный воздух пробрался под одеяло. Роскошное ложе, оставшееся со времён, когда ещё были живы Алгерд и Арана, потеряло свой вид – постельное бельё посерело, подушки прохудились, на суконном тюфяке виднелись заплаты.
– Собирайся, – сказал Дарун.
Он бросил на стул одежду и мешок, встал над кроватью и уставился на Лит, дабы удостовериться, что она проснулась.
– В храм? – спросила девочка.
– Да. Поздравляю.
Двенадцать лет… Она хотела, чтобы Нунг отвёл её в храм. Вспомнив старика, Лит загрустила.
– Живее, – поторопил наместник.
Девочка выбралась из одеяла и опустила ноги на приступок у кровати, застеленный обрезком медвежьей шкуры.
Дарун рассматривал племянницу словно покупатель, оценивающий овцу на рынке. Лит подросла. Черты её лица обретали женственность, шея и руки вытянулись. Когда девочка поймала взгляд дяди, он потёр переносицу и, проворчав, что будет ждать внизу, вышел.
Лит была равнодушна к одежде, её совершенно не смутил странный чёрный балахон с широким поясом и льняное покрывало для головы. Девочка посмотрела в мешок – там лежали кожи и шкуры для приношения даров жрецам. Надев поверх балахона куртку из лосиной кожи, Лит взяла мешок и спустилась вниз.
На улице дул промозглый ветер, тусклое осеннее солнце не грело.
Наместник отодвинул засов, отворил ворота. Возле дома вождя столпились люди, все смотрели на Лит, она почувствовала себя неловко. Её лицо горело, и девочка приложила к щекам холодные руки.
Дарун пошёл впереди, Лит не отставала. Взгляд её приковали к себе полы накидки дяди, бьющиеся о пятки сапог.
Вскоре девочка стала посматривать на людей. У кого-то на лице было любопытство, у кого-то насмешка, безразличие, умиление. Лит открывался неизведанный мир человеческих эмоций.
Какой-то мальчишка показал ей язык. Две девчонки перешёптывались между собой и хихикали. Старики качали головами. Кто-то помахал рукой. Потом её взгляд упал на сероглазого мальчишку-ровесника, который пристально смотрел на неё.
Лит обратила внимание, что в первых рядах окружившей её толпы выстроились дети и женщины. А позади, словно стыдясь этой галдящей гурьбы, стояли взрослые мужчины и юноши.
– А, и ты здесь? Охота тебе принимать участие в этих бабьих делах? – услышала Лит.
Девочка обернулась и увидела Халгара.
– Кажется, она тебя услышала, – ответил старейшине собеседник.
– Плевать.
– А как она на тебя посмотрела! Как будто того и гляди съездит по морде, – сказал кто-то рядом.
Лит отвернулась, продолжая идти дальше. Один мужчина с закатанными по локоть рукавами улыбнулся ей. Он опирался о рукоять лопаты широкими ладонями, и Лит увидела на его руках шрамы. Белые полоски на коже вызывали уважение, равно как и широкие плечи.
Весь оставшийся путь она