– И что вы нам собираетесь возвращать? – ехидно поинтересовался Леонид.
– Частную собственность. Полный простор для инициативы. И еще прошлое, которое старались перечеркнуть, замолчать. В придачу ко всему этому, мы будем строить правовое государство.
– Вы будете строить? – уточнил Леня.
– Мы все будем строить.
– Но я ничего не хочу строить. Я хочу жить как человек.
– Строить не хочешь, а жить хочешь. Подай тебе на блюдечке. Из-за таких, как ты, мы и загубим Россию, – с деланым осуждением произнес я и тут же, сменив тон, предложил: – Давайте выпьем. Со свиданьицем.
Рюмки взлетели и сошлись, издав глуховатый звук, а потом в очередной раз опустели.
– Что пишешь? – проявил любопытство Леонид.
– Последние полтора года ничего, кроме политических статей, – чистосердечно поведал я. – И никаких мыслей насчет литературы.
– У меня тоже, – вяло признался Леонид. – Тут такие события. А ничего путного не пишется. Полный ступор.
– А у меня все нормально, – ровным голосом сообщил Дмитрий. – Пишу новую вещь.
– Про современность? – встрепенулся Леонид.
– Ну… не совсем. Про советские времена. Но уже про время перестройки.
Леонид безнадежно махнул рукой:
– И у тебя не про современность. И что это?
Дмитрий выразительно пожал плечами, а потом предложил:
– Давайте выпьем за то, чтобы писалось. А про что – какая разница? Главное, чтобы литература была, а не писанина.
Мы выпили. Потом еще. И еще. Я всерьез набрался. Хотелось забыть про все, и это получилось.
Праздники отлетели, будто сухие листья с капота набирающей скорость машины. Три дня, выделенные для отдыха. В один миг суетливые будни вытеснили приятные воспоминания. Работа в Кремле порабощала, не оставляя времени для чего-то иного. Стоило занять место за столом в просторном кабинете, и я попадал в колею: решенный вопрос тут же сменялся новым, требующим немедленной реакции, при этом требовалось постоянно участвовать в каких-то совещаниях, встречаться с какими-то людьми.
Елена Ивановна делала вид, что между нами ничего не произошло. Меня это устраивало. Я не хотел заводить любовные связи на работе. Такое всегда становится известным.
По стране бойко звучало новое слово – «либерализация». Взметнулись цены, пугая население перспективой нищеты, голода. Одновременно появились на прилавках товары, продукты, удивляя невиданным ранее изобилием, недоступным большей части жителей огромной страны. Все казалось непривычным, зыбким, таящим угрозу.
Мне было некогда ходить по магазинам. Я старался получать информацию от знакомых, приятелей, смотрел выпуски новостей, читал газеты, письма, приходящие на имя президента. Я хотел знать, что происходит в стране, которая выбрала свою судьбу не без не без моих усилий.
Во вторник