Волевым усилием Олимпия заставила себя отбросить опасные мысли – чего доброго, их можно истолковать как мятежные и крамольные…
«Боги велики, боги чисты и справедливы. Боги велики, боги чисты и справедливы. Боги велики, боги чисты и справедливы…»
Олимпия мысленно повторяла эти слова всякий раз, когда ее начинали одолевать противоречивые идеи – а случалось это довольно часто. Скоро она войдет в ближайшее окружение бога Эреба. Мать права, это редкая удача, вот о чем сейчас нужно думать. Ей выпал шанс приблизиться к верховному прелату, каким бы он ни был, и попытаться его соблазнить, чтобы он на ней женился, она не в том положении, чтобы пренебрегать такой возможностью.
Если этот безумный план сработает, позорное пятно с их фамильной чести будет смыто навеки. Если Олимпия обретет такое положение, то она сама, ее мать, все их близкие, а также ее будущие дети до конца жизни будут защищены от всех опасностей. Они станут почти неприкосновенны, неуязвимы пред лицом заговоров, которые постоянно плетут придворные Пепельной Луны.
– Я рассчитываю на тебя, девочка моя, – заявила Марсия. Она критическим взглядом оглядела дочь, протянула было к ней руки, но тут же отдернула, боясь стереть слой белоснежный пудры с плеч девушки. – Будь достойна нашего дома и примени на деле все уроки, что я тебе давала. Отныне наше будущее целиком и полностью зависит от того, насколько хорошо ты разыграешь свои козыри: красоту и очарование.
Олимпия тяжело сглотнула. Ей совершенно не хотелось играть в эти игры. Однако она ответила:
– Я сделаю все возможное, чтобы раз и навсегда избавить нас от всех напастей, мама.
Марсия кивнула, явно довольная решением дочери. В ее глазах зажегся странный, тревожный огонек, граничащий с безумием – смесь надежды и алчности.
Олимпия неслась со всех ног – насколько позволяли ужасные туфли – в крыло Собора, в котором обитали большинство богов. Несколько раз ступни у нее подворачивались, каждую лестницу она преодолевала с огромным трудом, рискуя упасть. Вся взмыленная, она наконец добралась до покоев Эреба, где ее уже ждали. От потеков пота слой краски на ее лице, приклеившийся к коже, словно фарфоровая маска, потрескался.
Тяжело дыша, девушка осторожно промокнула щеки краем многослойной юбки, стараясь ее не испачкать. Потом дворецкий впустил ее в комнаты, предназначенные для персонала, обслуживающего божество.
Там уже собрались с дюжину юных девушек, происходивших из мелких дворянских родов: все они, как и Олимпия, были наряжены, напудрены, затянуты в корсеты. Все глядели на вновь прибывшую холодно, а некоторые – с нескрываемой враждебностью. Одна из них, самая высокая и сухопарая, проинструктировала Олимпию: ей надлежало забрать из столовой, где проходил завтрак, поднос с грязной посудой, а потом помыть