– Прекрати! – почти закричал Никола. – Прекрати, немедленно!
– Почему? Хочешь и дальше продолжать закрывать глаза на правду? – Иван тоже стал кричать. – Все, Никола, наша эпоха подошла к концу. Надо сделать правильный выбор!
– Что ты предлагаешь? – Никола сбавил тон.
– Надо уезжать. У моего дяди есть связи в Греции. Переправиться туда еще есть возможность. И для тебя, и для меня, и для Демитра.
– Даже если и я соглашусь, Демитр – никогда.
– Заставь его. Ты можешь!
– Как?
– Не знаю, придумай! – стал горячиться Иван.
– После Станки? Нет, это невозможно. Он уже ищет выходы на «четы», и, будь уверен, он их найдет.
– Тем более мы обязаны его спасти! Здесь он погубит себя. Ты же понимаешь, он ищет смерти.
– Пусть так. Я его не брошу.
– Ну и плевать! Плевать на вас! Я не идиот, чтобы оставаться здесь. Имей в виду, с вами или без вас, но послезавтра меня здесь уже не будет! Это последнее предложение, Никола. Я не шучу.
– Что ж, ты высказался вполне определенно. Прощай, Иван. Надеюсь, твое богатство принесет тебе счастье.
Никола встал, не спеша поставил стакан на столик возле дивана и, не глядя на друга, вышел. После тяжелого разговора домой идти не хотелось. Мысли крутились вокруг событий последней недели. В начале апреля правительство объявило о вынужденных увольнениях на табачных фабриках. Табачное производство обеспечивало работой, а следовательно, и средствами к существованию, чуть не половину Пловдива. И вот теперь люди узнали, что их работа висит на волоске. Это сообщение явилось последней каплей в чаше терпения. До этого люди еще как-то терпели и контроль над работой профсоюзов, и усилившееся преследование профсоюзных активистов, и ухудшение материального положения, но увольнения? Нет, этого они терпеть не желали.
Люди вышли на улицы, забастовочное движение охватило большую часть города. За какой-то месяц ситуация окончательно вышла из-под контроля. Поначалу забастовщики предъявляли лишь экономические требования: восстановить льготы, обеспечить табачников работой, вернуть пятидневную рабочую неделю. Но потом требования получили политическую окраску, а сама забастовка разрасталась как снежный ком. К четвертому мая, когда на бульвар Руски прибыла партийно-правительственная делегация для разрешения конфликта, там собралось больше двадцати тысяч недовольных. Конечно, ничем хорошим конфликт закончиться не мог. Как для Пловдива в целом, так и для отдельных его жителей. Таких, как Станка…
Никола шагал по улицам Пловдива, не задумываясь о том, куда идет. Ноги сами привели к дому Демитра. Постояв пару минут во дворе, он все же решился зайти. Демитр оказался дома. Открыв дверь, впустил друга. Никола прошел на кухню, огляделся. Стерильная чистота