– Ещё чаю?
Они выпили чаю. Она почувствовала себя окутанной невероятной душевностью, хотя они почти не прикасались друг к другу и Он почти ничего не говорил. Но Лот поцеловала Его в губы, её удивило, до чего они мягкие, потом они обнялись и попрощались. Она чувствовала себя так, будто Он сказал что-то вдохновляющее или дал какой-то важный совет. Но Он ничего не сказал, ничего не сделал! Вскоре она поняла, что это было одной из странных способностей Кометы. Часто Его друзья вспоминали: Он «помог нам в критический момент», «дал неоценимый совет». Но… Как он это делал? Трудно сказать. Почему простые фразы в его устах становились такими мудрыми? Был ли тому виной его глубокий и низкий баритон? Происходило ли это из-за того, что думать, говорить и действовать было для него одним и тем же? Или из-за того, что он толком-то и не давал советы, не высказывал своё мнение, но время от времени говорил что-то такое, что могло сразить тебя наповал? Было ли это из-за того, что Комета никогда ничего ни от кого не хотел, и таким образом собеседник чувствовал к себе глубочайшее уважение, порой чрезмерное, и чувствовал свободу? Почему так происходило? Она ещё не знала.
Тем вечером, вспомнив о трёх признаках, Лот сделала любопытное открытие. Осенью 87-го ей было двадцать семь лет, но она уже пережила продолжительные и бурные романы и ощущала себя очень старой и опытной. Впервые она смутно поняла, почему простые и влюблённые в неё мужчины в конце концов будили в ней какую-то жестокость, а иногда и несвойственную ей словесную агрессию, разрушительную силу, которая её даже пугала, энергию протеста, которая делала абсолютно несчастной и её, и этих мужчин. Она начала догадываться, что была не готова отдавать свою любовь взамен (всего лишь) любви и горстки стандартных достоинств. Что не знала, что делать с мужчинами, которые приходили к ней со всей своей любовью на блюдечке, и чувствовала себя из-за этого виноватой. Что она хотела не просто получить от них любовь, а чтобы они сводили её с ума от любви. Её. Ей вспомнилась обложка одной книги, которую она прочла в шестнадцать лет. «Безумная любовь» Андре Бретона. Там, на обложке, было ясное небо и одна фраза, которую она всегда неправильно понимала. «Je te désire d'être follement aimée» гласила фраза, «Желаю тебе быть безумно любимой». В шестнадцать лет она не догадалась, чем ей так не понравилась эта фраза. Теперь она это знала: пассивной формой глагола. Она-то хотела отдавать любовь, а не получать её. Она охладевала от одной мысли быть нужной, необходимой, быть объектом обожания. Наоборот, обожать до безумия, чувствовать бесконечную жажду и откладывать её утоление (ненавистное утоление) – вот чего желала она. И поэтому ей нужен был мужчина, не падкий на женщин. Мужчина, которому хватило бы деликатности и умения внушить ей, что в ней не нуждается. Мужчина, который никогда бы не ждал встречи с ней, потому что ему хватало того, что есть. Мужчина, который,