Часами я пыталась дозваться его. Опустилась ночь, и мы наконец-то миновали последние повозки беженцев. Но лучше от этого не стало – за окном потянулись брошенные деревни, крыши чернели на фоне темнеющего неба. Незапертые двери домов болтались на петлях, а улицы были завалены мусором и изредка – трупами. Я знала, что священник тоже должен их видеть, но дормез не сбавлял хода.
Никто не собирался освящать эти тела. А значит, вскоре их души восстанут в виде духов.
После этого я поняла: что бы ни происходило в Ройшале, Круг не мог этого остановить. Возможно, сначала они посылали солдат на помощь, но те лишь становились одержимыми и убивали еще больше людей, что означало больше духов, и затем еще больше солдат, необходимых для сражения с этими духами, и еще больше обращенных. Все становилось только хуже.
– Восставший, – вновь попыталась я.
Тишина.
В конце концов мы сделали остановку, чтобы сменить лошадей. Я мало что увидела, потому что вскоре после того, как дормез остановился, по стенам разнесся мучительный скрежещущий звук, возвещающий о закручивании лебедки. Как только цепь натянулась, прижав меня к полу, кто-то просунул в щель в нижней части двери тюремный горшок и жестяную кружку с водой. Я воспользовалась и тем, и другим, а затем подтолкнула ботинком обратно к щели. Рука, достававшая их, была облачена в перчатку из освященной стали. Через несколько мгновений мы вновь начали движение. Попытавшись забыть о неудобствах, я закрыла глаза, стараясь сосредоточиться. Это было нелегко, так как карета подпрыгивала на каждой кочке, заставляя мои зубы клацать, а цепь звенеть. Я сконцентрировалась на том, чтобы вспомнить, что ощущал Восставший – бурлящую тьму, кипящий гнев, уколы раздражения и скупого одобрения – пьянящий прилив его силы, текущей сквозь меня.
Вот. Присутствие таилось глубоко в моем сознании, словно оброненная на дно колодца монетка. Он не шевелился. Осторожно я представила, как мысленно тыкаю его палкой.
– Прекрати, – слабо прошипел Восставший. – Это больно.
Мои глаза распахнулись.
– Что с тобой произошло? – требовательно спросила я.
– Это все ты, – ответил он. – Но сейчас… оковы, что на тебе надеты. Это Старая Магия. Созданная для меня… для Восставших.
Меня пронзил ужас. Пульс участился, я подняла тяжелые, звенящие кандалы и изучила их в оранжевом свете, пробивавшемся сквозь перегородку, что отбрасывал фонарь, качающийся снаружи. Медленно мое сердцебиение успокоилось. Восставший должен был быть в замешательстве. Оковы выглядели старыми, но гравировка…
– Это святые символы, – объяснила я.
– Как скажешь, монашка.
Я ожидала, что он будет спорить со мной. Вместо этого его голос звучал безразлично, подавленно. По какой-то причине мне это не нравилось. Я почти пожалела, что разбудила его.
– Мне нужно поговорить с тобой. – Я придвинулась обратно к окну, чтобы у Восставшего